- Итак, все остаются на воле, - подытожил я.
- Включая тебя, Фред, - подчеркнул Райли. - Почему бы тебе не попытаться взглянуть на дело с такой точки зрения?
Я попытался.
Глава 47
Спустя два дня, в субботу, я сидел в квартире Герти. Она наскоро собирала легкий обед, потому что мы готовились прокатиться на моей новой машине. Герти должна была водить ее до тех пор, пока я не получу права.
Когда зазвонил телефон, Герти сказала:
- Возьми трубку, дорогой.
Звонил Райли. Услышав мой голос, он заявил:
- Карен сказала, что ты там, но я ей не поверил.
- Почему? Я же говорил Карен, что...
- Да, да, знаю, - ворчливо перебил он меня. - Похоже, я должен тебя поблагодарить.
- За что?
- За то, что побеседовал с Карен.
- Ах, это. Черт, я чувствовал себя обязанным. Я не должен был лишать тебя своего доверия. В том, что Карен порвала с тобой, была большая доля моей вины, вот я и решил попытаться поправить дело.
- Я заблуждался на твой счет, - сказал Райли. - Мне казалось, ты норовишь отбить у меня Карен, чтобы самому закрутить с ней.
- Нет, только не я. Во-первых, она - твоя девушка. Во-вторых, мы друг другу не подходим. Ей нужен такой, как ты.
- Что значит, не подходите друг другу? - спросил он.
- Она слишком... слишком нормальная для меня. Я несколько...
Герти пришла с кухни, помахивая вымазанным майонезом ножом.
- Что такое? - осведомилась она.
- Подожди, - сказал я Райли и, повернувшись к Герти, объявил:
- Я терпеть не могу майонез.
- Только не моего приготовления. Я сама делаю его при помощи смесителя.
Я скорчил мину, призванную выразить сомнение, и сказал в трубку:
- Вы с Карен созданы друг для друга, Райли.
Герти снова удалилась на кухню.
- Уж и не ведаю, чего ты ей наплел, - сказал Райли, - но вынужден признать, что это помогло. Наши неурядицы позади.
- Я только сказал, что вы с ней - идеальная пара, а к мужчине надо относиться как к буханке хлеба: лучше уж половина, чем вовсе ничего. Ну, а когда она заявила, что-де не хлебом единым жива женщина, я объяснил ей фаллическое значение основы жизни и добавил, что мы сами - кузнецы своих судеб, а посему ей лучше и впредь жить в той романтической сказке, которую ты...
- Что ты ей наговорил?!
- Но ведь помогло же, Райли, - напомнил я ему.
- Ну, не знаю, - задумчиво пробормотал он. - Вроде, должно сработать. Райли вздохнул. - Ладно, забыли. Вот еще что: час назад твой лифтер сознался в убийстве. Ты был совершенно прав: он поймал Мэтта на шулерстве, взбесился, начал сквернословить, а когда Мэтт пригрозил вызвать швейцара и вытолкать лифтера взашей, тот схватил только что распитую бутылку, огрел ею Мэтта и смылся. Бутылку он выбросил в шахту лифта, теперь там люди из лаборатории собирают осколки.
- А чем он убил Гаса Риковича?
- Бильярдным шаром. Рикович знал о заговоре и догадался, что Мэтта убил лифтер. Он заломил больше трех тысяч, но у лифтера не было денег, и он зазвал Риковича в квартиру, чтобы потолковать, ударил его бильярдным шаром, спрятал тело, вымыл шар и пошел себе работать дальше.
- Где он взял ключ от квартиры?
- Мэтт дал. Чтобы лифтер мог приходить в любое время. Приносить выпивку, играть в карты и так далее.
- Значит, все разъяснилось.
- Да.
- Хорошо. Рад это слышать.
- А как быть с тобой? Говорят, ты все-таки собираешься отдать деньги.
- Я подумывал об этом.
- Но почему?
- В основном - потому что они неправедные. На этих деньгах кровь.
Кроме того, я тридцать лет прекрасно обходился без них.
- И кому же все это достанется?
- Мне.
- Как ты сказал?
- Герти мне все объяснила, - втолковал я ему. - Она говорит, что при желании я могу сколько угодно жить прежней жизнью, только гораздо более вольготно. Вместо того, чтобы платить за квартиру, можно купить дом. Тогда уже никто не замостит этот участок под автостоянку. Ну, и так далее.
- Значит, ты оставляешь деньги, - вяло пробормотал он.
- Герти не позволит мне поступить иначе.
(Вообще-то Герти чаще всего выражалась так:"Ты что, спятил? Это же деньги!") - И больше не собираешься покупать золотых слитков или мостов?
- Мосты - только в пасть, а слитков - самую малость. Я становлюсь рачительным.
- Но не пуганой вороной.
- Нет, не пуганой. Хочу найти точку равновесия.
- Отрадно слышать. Добрьяк все еще твой поверенный?
- Нет, я отпустил его с миром. Дядя Мэтт нанял Добрьяка, потому что тот жулик, и они ладили. Я уволил его по той же причине.
- Кто у тебя теперь? Я его знаю?
- Конечно. Как облупленного. Прескотт Уилкс.
- Что?!
- Данбар всердцах уволил его. Вот я и решил: есть человек, который и впрямь радеет за клиента. И нанял Уилкса. Думаю, он справится.
Я принюхался. Из кухни доносился весьма странный и очень неприятный запашок.
- А с Герти ты по той же причине? - спросил Райли.
Я немного обиделся и отчеканил:
- Мы с Герти - хорошие друзья. Она учит меня некоторым премудростям.
- Не сомневаюсь.
- Слушай, Райли, если девушка танцевала в "Канонирском клубе"
Сан-Антонио, это еще не значит, что у нее плохо с нравственностью. Герти...
- Как скажешь, Фред, как скажешь.
- Ну, короче, Герти - это Герти.
- С этим не поспоришь...
- Можно подумать, она - исчадие ада!
Вонища делалась все нестерпимее.
- Кладу трубку, Райли, - объявил я. - Тут творится неладное.
Созвонимся позже.
Я бросился на кухню. Навстречу мне, будто ангел преисподней, выскочила Герти в клубах едкого дыма.
- Ой, чур меня! - воскликнул я. - Что такое?
- Это ты мне скажи, негодяй! - отвечала Герти, буравя меня красными глазами.
- Я? Почему я?
- Десять минут назад я начала прогревать духовку, а заглянула туда лишь теперь. Знаешь, что там?
- Воняет, как в аду.
- Я в таких местах не бываю, - заявила Герти. - Но вот что я тебе скажу: в духовке горит библия!
- Горит биб...
И тут перед моими глазами, будто раскрывшийся бутон, предстало во всей красе последнее великое мошенничество. Разумеется, я уже не смогу остановить выплату по тому злополучному чеку. Но, во всяком случае, теперь у нас есть то, без чего ни одно действительно красивое мошенничество обойтись не может.
Изящная концовка.