Павла, как только фельдшер счёл, что он здоров достаточно, чтобы стоять в строю и держать ружьё, отправили обратно на службу. На этот раз солдаты его встретили почти без зубоскальства — плохая примета.
На следующий же день после возвращения на их чердак Павел купил себе второе одеяло. После трёх ночей на камнях ему стало всегда холодно. Алексей с удивлением посмотрел на прибавление одеял. Комнату он старался хорошо протапливать, да и самые лютые морозы прошли. Только ночью порой лужи схватывались тонким ледком, да роса выпадала инеем и серебрила кремнистые дорожки.
— Зачем тебе ещё одно одеяло? — Алексей отложил перо и с интересом смотрел на Павла.
— Тебе разве не холодно? — голос посипывал, и Павел слышал раздражающее его отличие.
— Не холодно.
Голос Павла Алексею тоже совершенно не нравился, всё же плохо о нём в больничной избе заботились. Так что к убранному перу пришлось погасить и свечку. Пусть и сальная, но и их позволять себе легко тратить они не могли. Павел скосил на него взгляд из-под двух одеял, которые дотянул почти до носа, и тут почуял неладное.
Алексей провернул в руках баночку с мазью из скипидара и свиного жира и присел на край кровати. Протянул брату.
— Намажь шею. Или намажу я.
С настороженностью, но баночку Павел взял. И немало тут поспособствовала угроза. Отвинтил крышку, посмотрел на неоднородную желтоватую смесь, нюхнул и сморщился. Посмотрел на Алексея, ну не может же он серьёзно. Но вид Алексея был крайне серьёзным. Ещё и закивал одобрительно.
Павел вздохнул, зачерпнул пальцами и размазал по шее. Запах, впитавшись, ударил чуть ли не в мозг. Даже Алексей поморщился. Как же, такая гадость. Павел поторопился впихнуть баночку обратно прямо в руку Алексея и растёр остатки мази по шее.
— Как ощущается?
— Жжёт немного.
Нос Алексея склонился над баночкой, словно пахла эта гадость недостаточно сильно. А меж тем шея у Павла начала подгорать. Он посмотрел на Алексея с укором, но тот укор проигнорировал.
— Меня очень беспокоит твой голос.
Павел вздохнул и лёг обратно под два одеяла, благоухая скипидаром. Но Алексей не ушел, хлопал словно в задумчивости рукой по одеялу. Павел глянул внимательнее, какой ещё гадостью его тут собрались потчевать.
— Мне нужно с тобой обсудить кое-что.
— Что? — лёг он удачно и шевелиться совершенно не хотелось.
— Мы раньше говорили об этом, но сколько ты собираешься служить?
— Не знаю.
Голос Алексея замедлился и стал плавным. Словно не говорил, а пузыри мыльные выдувал.
— Не хотел бы ты заняться чем-то другим?
Павел молча смотрел на него.
— В этот раз ты почти умер.
— Да.
— Тебя могли поймать горцы.
— Могли.
Алексей перестал понимать хоть что-то, и снова в голову полезли лишние мысли, что быть может… быть может он неправильно понимает чувства Павла? Раньше, чем он успел подумать, с языка сорвался вопрос.
— Ты-влюблён-в-меня? — и в эту же секунду Алексей пожалел о сказанном. Но отмотать время назад было невозможно.
— Что?.. — взгляд Павла был полон удивления. Уж что-что, а такого он точно не ожидал услышать.
Алексей посмотрел на него и отвернулся. Щёки вспыхнули двумя огнями. Он затараторил поспешно:
— Забудь! Пожалуйста, забудь!
— Нет уж, — со вздохом Павле смог принять сидячее положение. — С чего ты вообще такое взял?
Алексей окончательно повернулся к Павлу спиной и сгорбился:
— Я… ты… Ты всегда сносил весь вред от меня. Я видел, как ты стреляешь. Ты сам вызвал меня тогда на дуэль, — Алексею не хотелось говорить, но не говорить не получалось, — а выстрелил в ногу. И ты, — Алексей запнулся, — ты говорил про женщин. Но ты их, кажется, избегаешь. А потом случилось… — резкие вдох и выдох вырвались из груди Алексея, — потом все стали говорить, после того случая, и я вдруг подумал…
Алексей окончательно смешался и замолк. Смотрел на руки, пальцами которых вцепился друг в друга.
Павел выслушал весь этот мыслительный поток в поисках той цепочки, что привела его глупого брата к такому вопросу. Посмотрел, как Алексей старательно отдирал заусенец и явно боялся обернуться. И решил прояснить.
— Имя, конечно, было неприятно, но не настолько, чтобы убивать тебя. Надежда на то, что простреленная нога донесет до тебя моё пожелание, была сильна. Ты слишком высокого о себе мнения, считая, что моё… отношение это влюблённость.
Голос Алексея зазвучал совсем сдавленно:
— Ты не вызывал на дуэль тех, кто звал тебя полным именем. А после того, как мы побывали в публичном доме и пошли слухи, я подумал, что, может быть, причина вызова была в чём-то другом.
— Те люди мне никто. Я и не ждал от них понимания к моему имени.