Павел пожал плечами. У него не было идей, что бы он хотел от Алексея. Хотя иногда он задумывался, как бы это было, если бы Алексей любил его. Действительно его, а не образ старшего брата, который придумал себе. Он мог бы сказать ему отречься от отца, но сам знал, что ничего бы удовлетворительного это не принесло.
Алексей понял, что его никогда не простят. Потеряно и без всякой надежды спросил:
— Может быть тебе принести что-нибудь? Табак? Чай? Я могу достать хорошую трость. А может написать письмо? У меня разборчивый почерк.
Павел поднял руку, показывая, чтобы Алексей утих, перестал мельтешить и сел. Алексей с опустившимся сердцем послушно сел.
— Досттчно, чт мня н увлили со слжбы.
Говорил Павел плохо, но тон всё равно вышел тоскливый:
— Зчм ты ко мн тк приствл вс это врмя?
Алексей поторопился уверить, что проблем у брата со службой не возникнет:
— Слухи про дуэль, — слово неприятно легло на язык, — останутся только слухами.
Павла избегание ответа на второй вопрос не устроило. Алексей слишком долго доставал его ещё до первой дуэли. Лез, лип и невыгодно оттенял его происхождение.
— Зчм я бл тебе нужен, чт ты пстнно ко мне приствл?
Алексея словно ударили поддых.
— Приставал? Но ведь… Я хотел… Мы же братья… — он склонил голову и страшился посмотреть на Павла.
Павел собрал всё своё красноречие, чтобы прояснить вопрос раз и навсегда, как он надеялся:
— Я вблдк от твй фмлии. А ты нслдный и лбмый сын свго отца. Т ж пнмал, как это вглдит?
Да, теперь, после подслушанного казарменного разговора Алексей понимал. И после того, что ему о брате высказал Емеленко. Позвал почти испуганно увязшего в тоске Павла:
— Брат…
«Брат». А всё потому, что он красавчик-офицер. Дворянин. Если бы Павел, который в лучшем случае мог мечтать о сержантских нашивках под старость лет, так к нему обратился первым, ничего бы хорошего не случилось. Напридумывал Алексей что-то своё.
— Ты не… Брат! Ты мой уважаемый старший брат и никто не посмеет сказать обратное! Лучший стрелок в полку! Стойкий к боли и презрительный к смерти. Как ты можешь так говорить о себе? А я был бесполезным тогда, — Алексей до боли поджал губы. — Из-за меня мы упали в ущелье, из-за меня ты сломал руку и челюсть, — он снова подскочил, не в состоянии смирно сидеть: — Я причинил тебе столько боли.
Алексею невыносимо было слышать, насколько их с братом образы в глазах других не соответствуют настоящему положению дел. Ведь благороден, талантлив и хладнокровен вовсе не он. А потом Алексею стало ужасно неловко оттого, что он столько всего наговорил, да ещё и слишком громко.
Павел смотрел на него, не зная, что ответить. Он никогда не слышал столько комплиментов в свою сторону, и слушать такое было приятно. Не то, что обычно приходилось выслушивать о себе. Он снова показал Алексею рукой сесть на скамейку и перестать уже прыгать. Задумался, как сказать спасибо, но само «спасибо» при этом не говорить. Вроде как и «спасибо» не за что, а вроде как и слова грели. На ум ничего не шло. Потому он молча посидел какое-то время рядом с братом, а потом встал и пошёл обратно в палату, оставив Алексея в одиночестве сидеть на лавке.
Глава 5. Сирень и пиявки
Трость бодро стучала по покрывшейся местами ледяной коркой мостовой. Остановилась. Алексей огляделся по сторонам и потёр колено, придерживая локтем тяжёлый свёрток. Этим вечером на Церковной улице было пустынно. Со стороны Константиновского полка доносились еле различимые звуки, производимые людьми и лошадьми, да брехала где-то собака. Идти от офицерского отделения до солдатского было далековато. А приходилось ещё и на гору подниматься. Он перехватил удобнее свёрток. Из-за угла показалась крыша дома, в котором квартировался доктор. Вспомнился утренний приём. Маменька Лизоньки — Анастасия Романовна, настояла, чтобы он показался их домашнему доктору, сопровождавшему их на водах. О своей ноге Алексей ничего нового так и не услышал, но воспользовался шансом узнать, чем угрожает здоровью ночь, проведённая на камнях.
Доктор Овсов, возрастом едва за тридцать, но с уже полученной степенью, заинтересованно поправил пенсне.
— Вы о рядовом Иванове? Слышал про тот случай. Весьма интересная операция была проведена. Да. Говорят, чудом обошлось без резекции, хотя часть зубов пришлось удалить. Так что можете передать, что он везунчик.
— Ночь на камнях говорите? Да-да, самое вероятное ждать ревматизма. Хм, без личного осмотра не скажу, но наверняка должны присутствовать некоторые инфламации.
— Чем грозит? Ну, сами можете представить. Угнетённое состояние, тоска, возможны и попытки избежать. Но тут уже не моя сфера. Да. В тонкости души предпочитаю не вмешиваться, — доктор улыбнулся, сверкнув белыми зубами, словно сказал ему одну понятную остроту.