Лишь один человек в полку проклинал перевод Петропавловского. С его переводом спокойной жизни ефрейтора Иванова, право на которую было с трудом отстояно, пришёл конец. Ефрейтор Иванов, в метрике Аполлинарий Кириллович, представлялся всем исключительно Павлом, избегал разговоров о семье, а за прямо высказанные намёки о происхождении его собеседник рисковал не вернуться из дозора.
В первый же день своего перевода Петропавловский прилюдно подошёл к Иванову, (тот сощурился, ослепнув от блеска эполет на солнце) обнял его и сказал:
— Рад с тобой встретиться, старший брат.
В последующих двух месяцах не было и дня, когда бы Петропавловский не измысливал бы повода подойти к Иванову. На плацу и в казармах, на стрельбище и при манёврах, во время пополнения запасов дров и постройки зданий для военных нужд подпоручик Петропавловский всегда находил время обратиться к ефрейтору Иванову.
— Аполлинарий Кириллович, ты, наверное, утомился, давай подменю.
— Аполлинарий Кириллович, покажи рядовым пример стрельбы с положения лёжа.
— Аполлинарий Кириллович, ты мне срочно нужен, подойди.
— Аполлинарий Кириллович, окажешь честь отобедать вместе?
— Аполлинарий Кириллович…
— Аполлинарий Кириллович?
— Аполлинарий Кириллович!
Зубы у Иванова уже не просто скрипели, а начинали крошиться. Утихшие было нападки возобновились с новой силой. В их богом забытом месте слухи распространялись с удивительной скоростью. А уж такая новость, что ефрейтор Иванов оказался внебрачным сыном того самого Петропавловского, не могла пройти незамеченной. Ещё более удивительным всем казалось то, что законный сын и единственный наследник генерала зачем-то пытался сблизиться с Ивановым. И если подпоручик просто уходил от расспросов, ефрейтору так легко избегнуть неприятного внимания не получалось. Каждый считал своим долгом заметить, какое у него невероятное имя и невероятное родство. Закономерно, что однажды чаша терпения ефрейтора Иванова переполнилась.
В шесть часов пополудни, когда уже вечерело, он подкараулил в безлюдном месте подпоручика, шедшего в город на квартиру. Алексей сначала застыл при виде тёмной фигуры и положил руку на рукоять сабли, но узнал знакомые очертания и расслабился:
— Аполлинарий Кириллович, ты? Ждал меня, старший брат?
Без единого слова Иванов подошёл к Алексею и со всей силы дал пощёчину. Подпоручик был высок, а Иванов едва прошёл по росту, поэтому основная сила удара пришлась ближе к челюсти. Алексей еле удержался на ногах. Проморгался. Побледнел как полотно — лишь на щеке ярко горело алым пятно. Иванов молча стоял рядом и смотрел. У подпоручика явственно проступили мышцы на челюсти и сжались кулаки. Первый порыв ответить ударом на удар был сдержан. Но возмущение оскорблением и жгучая обида сдерживались с трудом.
— Зачем ты это сделал, Аполлинарий Кириллович?
Иванов внимательно рассматривал его сжатые кулаки. Петропавловский с усилием расслабил руки.
— Это вызов на дуэль? — в голосе клокотало возмущение. — Ты хочешь стреляться, старший брат?
— Да, господин подпоручик.
Алексей дёрнулся от неприятия обращения. Обида унималась, и ей на смену пришло беспокойство, чем же он мог так задеть старшего брата. Он постоял, застыв на месте, подумал:
— У меня есть пара пистолетов. Если ты согласен на моё оружие, то нам будет лучше выехать в горы.
Иванов согласно кивнул.
Алексей старательно контролировал внешнее проявление чувств:
— Аполлинарий Кириллович, я заберу пистолеты в части и вернусь с лошадьми. Пожалуйста, подожди здесь, чтобы никто не увидел нас рядом перед дуэлью и не пошли слухи.
Иванов только хмыкнул и остался стоять.
Подпоручик Петропавловский чуть ли не крался в части, страшась представить, что случится, если кому-то станет известно о невиданном деле: дуэли между солдатом и офицером! Пистолеты нашлись легко даже в темноте — свечку он не зажёг, боясь привлечь лишнее внимание светом. Выложил пистолеты из ящика и захватил к ним патронов. На цыпочках прокрался по коридору к выходу. Но на выходе из части ему встретился Емеленко. Алексей помолился про себя, чтобы прапорщик не заметил парные пистолеты и постарался после краткого разговора спешно удалиться. Выдохнул он, только когда снова увидел знакомую низкорослую фигуру. Ему повезло не поднять переполох и благополучно добраться до Иванова с лошадьми.