Путь до гор они проделали молча. Лошадки местной породы выглядели неказисто, однако шли равномерной рысью и не выказывали признаков усталости. Когда расстояние до части оказалось достаточным, чтобы выстрелы были не слышны или их можно было списать на шум сорвавшихся камней, Алексей начал вертеть головой в поисках подходящего места. Когда показалась более-менее ровная поляна, он потянул поводья и повернул лошадь. Иванов последовал за ним. Они спешились, привязали лошадей. Иванов выжидательно посмотрел на Алексея.
Подпоручик Петропавловский чувствовал, что, как более знающий, он ответственен за проведение дуэли по всем правилам, но отсутствие секундантов и врача делало это всё менее походящим на настоящую дуэль. Он считал себя обязанным дать должное удовлетворение своему брату, если тот счел себя оскорблённым, но не имел даже представления за что. Он предпринял попытку примириться:
— Уважаемый Аполлинарий Кириллович, если я тебя чем задел или обидел, приношу искренние извинения. Можем ли мы остановиться на этом?
Иванов ощутил желание снова ударить подпоручика:
— Нет.
Алексей вздохнул и постарался собраться с силами:
— Стреляться будем с тридцати шагов, как упадёт платок? Я бы предпочёл, чтобы отсчёт вели секунданты, но сам понимаешь, что это невозможно. Оружие можешь проверить и выбрать любой пистолет. Правда нехорошо, что они мои, — он неловко прервался, — но они не обстрелянные. Я не любитель стрельбы, — Алексей замолчал, думая о том, что он слишком много мелет абсолютно неподходящего к случаю.
Иванов осмотрел пистолеты, добротные гладкоствольные, заглянул в дуло и взял один.
— Меня устраивает.
Алексей простился с надеждой, что его брат передумает. Вытащил чистый платок и расправил на жухлой траве. Достал из нагрудного кармана портмоне, положил на платок. Добавил к нему эмалированную табакерку с розой на крышке. Последними достал золотые часы, подержал в руках, открыл крышку и погладил пальцем стекло циферблата. Неохотно присоединил к остальным вещам. Повернулся к Иванову и раскинул руки. Заговорил, чувствуя внутреннее неудобство, — всё-таки подобные вещи должны обговариваться не дуэлянтами:
— У меня больше в карманах ничего нет. Можешь проверить.
Иванов с любопытством наблюдал за действиями Петропавловского и задумался над тем, как действовать, чтобы не выглядеть невеждой. Но рассудил, что раз сунулся со свиным крылом в калашний ряд, то нечего и пытаться соответствовать. Одежда у подпоручика была из хорошей ткани, не какое-то грубое сукно, крашенное дешёвой краской, и приятно сгибалась под руками. Иванов засунул ладонь в нагрудный карман и услышал, как сильно стучит сердце Петропавловского. Предполагать трусость у бросающегося на шашки подпоручика было странно, но другого не оставалось. Иванов задрал голову, чтобы понять, боится ли подпоручик, но вместо страха увидел изумление, словно тот совсем не ожидал, что он и правда будет проверять карманы. Иванов вытащил руку и пригладился. Прошёлся по поляне, чувствуя даже через сапоги кое-где проступающие камни. Остановился в центре и, стараясь не показывать растерянность, спросил:
— Начнём?
Алексей отошёл от удивления от его поступка. Горькой волной вскипела в нём обида, что его заподозрили в трусости и предположили, что ради спасения своей жизни он способен спрятать предмет, задерживающий пулю, на груди. Будто мало ему оскорбительной пощёчины. Но холодная вода осознания, что Иванов не дворянин и вряд ли что знает о негласном кодексе дуэли, погасила обиду. Отметив себе, что говорить нужно как можно подробней, он начал:
— Встанем спинами друг к другу. Я буду считать вслух так, чтобы каждый из нас прошёл по пятнадцать шагов. Как дойдём, развернёмся, примем позицию, и я брошу платок. Стрелять будем после того, как он коснётся земли. Одновременно, — Алексей остановился и замялся, не зная, как правильно продолжить, чтобы брат понял, и чтобы ещё сильнее не ухудшить ситуацию и не намекнуть на его незнание.
— Дерутся либо до первой крови, либо до невозможности продолжать, либо до смерти, — Алексей через силу набрал воздуха в сжатую напряжёнными мышцами грудь. — До смерти я с тобой драться не буду. А там, как сам знаешь решай.
Иванов внимательно слушал условия дуэли. Хмыкнул на последних словах, вспомнив, как билось сердце подпоручика. Выбора тот, похоже, ему не давал. Иванов посмотрел на пистолет в руке, подумав, что зря Алексей так боялся: стрелять насмерть он не собирался изначально.