Алексей заворожённо проследил, как ещё одной ложкой стало меньше.
— Нравится?
Павел угукнул, неторопливо дочиста облизал ложку и с сожалением отложил в сторону. Он бы съел ещё, но для его отвыкшего от такой пищи организма это не принесло бы ничего хорошего.
Ложка скрылась в шуфлядке, и взгляд Алексея упал на книгу, что уже привлекала его внимание. Он взял её, чтобы занять руки. Повертел. Переплёт был двойным. Тонкая кожа покрывала корешок, а корочки были отделаны бумагой под павлинье перо. Он смог поближе разглядеть корешок, но вместо ожидаемого названия на нём была вытиснена роза. Ни имени автора, ни названия на обложке не было. Алексей открыл книгу, надеясь, что они спрятаны под обложкой, но внутри тоже ничего не было. Книга была на французском и начиналась сразу с первой главы. Вид был зачитанный, но похоже, что с книгой обращались аккуратно. Переплёт поистёрся, но заломов и пятен не имел, странички были целыми, и лишь оставшиеся следы от тех мест, где пальцы сжимали страницу, говорили о том, что книгу перечитывали многократно. Алексей растерянно пролистал страницы, не вчитываясь в текст. И правда на французском. Ни одного русского слова. То, что Павел умел читать, Алексей принял как должное, в конце концов его брат был явно образованнее среднестатистического рядового, но по-французски…
— Позволь спросить, Павел. Где ты так хорошо выучил французский язык?
Тот повернулся к нему.
— Искал книги, какие найти мог. Хотел знать язык, чтобы… — Павел пригладился. Вспомнил, как мать читала вместе с ним и для него сборник сказок на французском. Кашлянул. — …чтобы быть достойным сыном. Зато могу теперь взять любую книжку и прочитать. Хоть в этом польза — не скучаю.
Алексей почувствовал укол в сердце. Если бы только у Павла была возможность получить настоящее образование. Если бы только он родился в другой семье. Нет, если бы только его отец был другим человеком, а не тем, кем он являлся, у брата были бы все шансы занять видное место в обществе. Проявить свои таланты. Выучить язык подобным образом, подумать только.
Он закрыл книгу и провёл пальцем по сжатым страницам. Остановился у загнутого уголка страницы. Как неаккуратно, надо же. Открыл на помеченной странице.
— Почитать тебе?
— Боюсь, ни слова не пойму. Умею только читать.
Алексей задумался, как же выйти из положения. Но французский он знал как родной и даже в юные годы пару раз баловался переводами поэм, так что, подумав, предложил:
— Я мог бы попробовать на ходу переводить?
— Попробуй.
Алексей устроился на стуле удобнее и выпрямил спину. Пробежал глазами первый абзац и понадеялся, что у него получится с достаточной скоростью переводить на ходу. Набрал побольше воздуха, откашлялся и начал:
— «Опечаленная Белокурая Жози в платье из голубой парчи, что прелестно оттеняло её плечи, бешено мчалась на лошади. Шлейф платья вился прекрасным лазурным змеем, что, казалось, оплёл очаровательную всадницу. Изящная причёска растрепалась, и длинные, светлые локоны тяжёлыми спиралями падали на лицо. Вперёд! Только вперёд! Прочь от жестокосердных разбойников.
Жози пришпорила коня, который птицей взвился в прыжке. Вдруг кто-то крепкою рукою схватил поводья, остановил коня и подхватил падающую девушку так, что она не успела и вскрикнуть.
— Кто вы?! — вскричала она в страхе.
Но это был он. Анри. Его глаза цвета пасмурной ночи улыбались ей из-под тени остроконечных как стрелы Амура ресниц.
— Прошу простить меня, леди, но нам придётся заночевать под сводами этого леса. Лежбище разбойников, этого гнезда необузданной ярости, слишком близко, чтобы мы могли, чувствуя себя в безопасности, выйти к людям в этой деревне. Своей жизнью я бы рискнул не задумываюсь, но вашей, мой ангел… Вы принесли мне немало сладких мгновений, чтобы я мог так легко разбрасываться ими».
Голос Алексея дрогнул, он начинал жалеть, что предложил такое. Всё-таки ему следовало сначала подумать, какие книжки может любить шестнадцатилетняя Лизонька. Но даже так, Алексею бы и в голову не пришло, что она могла их принести малознакомому мужчине.
Павел поправил подушку за спиной, спрятал ноги в шерстяных носках под одеяло и целиком укрылся под ним, чтобы стало тепло и удобно. Переводческие таланты Алексея заслуживали внимания. «Да-да, продолжай, хочу знать, как они там ночевали».