Он перелистнул и стал в меру своего французского не очень литературно, но с душой переводить вслух.
— «…а потом они проснулись под пение птиц», — закончил он читать пропущенные Алексеем страницы. И поправил себя в конце: — «Звонкое пение птиц».
Он посмотрел на Алексея, что сидел, застыв с дежурной улыбкой на лице, за которой очевидно пробивалось смятение. Наверняка он раздумывает над тем, где была его голова раньше, до того, как он предложил почитать. Переводить вернее.
Павел дочитал главу, где все закончилось страстными признаниями в вечной любви, и возвратил книгу Алексею.
— Давай следующую. У тебя лучше получается. Красивей. В следующей главе они будут ночевать посреди гор.
Алексей не знал, куда деть глаза. У Алексея в голове на рожке играл сигнал тревоги. Он подобрал неизвестно откуда взявшуюся красную нитку со штанов и завязал на ней узелок. Голосом, полным укоризны и стыда, спросил:
— Ты надо мной смеёшься?
— Только если немного.
На брата смотреть было страшно, так что взгляд от нитки Алексей не оторвал.
— Мог бы сказать, что уже прочитал. И у тебя хороший французский, брат.
— Читать самому и слушать — разное.
На самом деле Павлу было приятно, что кто-то лично ему вслух читает пусть и про такое.
Алексей искоса посмотрел на Павла и задумался. Ему было неловко и как-то унизительно. Но верить в то, что брату правда хотелось послушать его перевод, а не просто поиздеваться, очень хотелось. Неприятный осадок на душе взболтали. Алексей посмотрел на остаток уха Павла. Резко накатило, что он почти совсем не знает человека, что сидит перед ним, хотя уже успел его так изломать. Алексей осознал, что это первый раз, когда брат позволил себе язвить в его сторону.
Он вздохнул, послушно взял книгу и открыл следующую главу. С выражением продолжил читать, чувствуя как горит лицо. Его решимость оборвалась, когда он дошёл до того, как согревались замерзающие на горных склонах Жози и Анри
Павел внимательно следил за ним. Да, он позволял себе язвить именно потому, что все уже было сказано, колено прострелено, ухо отстреляно, терять нечего, карты раскрыты, так что придется теперь Алексею терпеть его в натуральной натуре. Или не придётся. Если Алексей, посмотрев на то, что есть на самом деле, решит, что такого ему не надо, тогда Павел, конечно, разочаруется, но сделать ничего не сможет. А пока он с интересом ожидал продолжения чтения. Ему было очень любопытно, как же Жози и Анри там согревались, так что от Алексея он ждал поражающих литературных изысков.
Алексею было настолько надо узнать настоящего брата, что он соглашался даже на жутко смущающие его вещи. То и дело запинаясь о пышные эпитеты, он тщательно подбирал слова:
— «Прекрасная Жози, вы дрожите как тростинка на ветру, так, что ваши очаровательные (Алексей зажевал слово) готовы выскочить из явно тесного для такой прекрасной женщины корсажа! Позвольте мне, как истинному джентльмену, одолжить вам плащ! — Анри лихо подкручивал пышные усы и с пылом сорвал с себя плащ вместе с мундиром.
— Ах, — упала ему на крепкую грудь Жози, — моё тело коченеет, а сердце словно сковала обжигающе холодная корка льда».
Под пристальным взглядом Павла Алексей мрачно размышлял, откуда у замерзающей Жози столько сил на ахи. У него вот сил тогда почти не было. Скорее тело, пытаясь согреться, потрясывало изматывающей дрожью. Вероятно Жози не так замерзает, как хочет показать.
— А я, кстати, быстро закоченеть пытался? Я не помню.
Алексей чуть не подавился собственной слюной. Закрыл глаза и произнёс про себя краткую молитву. Похоже, ему следовало смириться с самого начала.
— Быстро. Лекари говорят, это тебя и спасло.
Перерыв в чтении казался почти спасительным. Алексей очень надеялся, что за переводом темы Павел совсем забудет про роман.
— М… Что челюсть не разнесло дальше?
— И что кровь быстро остановилась. Но меня волнуют последствия, которые ты получил из-за переохлаждения.
— Переживу. Так что там с грудями Жози, которые выскочили из корсажа? — он не собирается позволить Алексею сбиться с перевода. «Нет уж. Не уходи от чтения».
Пытавшийся незаметно убрать книжку подальше с глаз брата Алексей вздрогнул. Напустил на себя уверенный вид.
— Sauterai в отличии от sautai означает готовность к действию, а не его завершённость.
— Ну хорошо. Они не выскочили, но уже собрались, когда на помощь пришел Анри.
Алексей понял, что ему никуда не деться, и обречённо продолжил.
— «Мужественный Анри, в глазах которого плескалась предрассветная буря, сжал в объятиях Жози и горячо зашептал на очаровательное нежно-розовое ушко:
— Моя милая Жози, мне остаётся только согреть вас самым древним способом, что знал человек!