Брата он надеялся застать спящим, но вышло иначе. Тот не спал, а мирно читал какую-то газету, загнутая страница не давала прочесть название.
День для Павла начался хорошо. Во-первых, боли в руке и челюсти неожиданно уменьшились, хотя перепад температур обещал иное. Во-вторых, остальные неудобства на диво почти не давали о себе знать. То ли это так пояс и рейтузы подействовали, то ли пиявки, то ли токолечение, но в последнее мало верилось. А потому настроение у него было хорошее. Единственной значащей тревогой, не позволяющей полностью расслабиться, было то, что треть подходила к концу, а жалованье всё не выдавали. Деньги были нужны. И на добавку к казённой еде, на одной которой можно было протянуть ноги от голода, и на одежду тёплую — форменные шинели грели мало, но больше всего деньги были нужны, чтобы выслать их бабушке. Как-никак, а сейчас за ней кроме соседей и посмотреть некому. Да и письмо ей написать не мешало, волнуется поди. Он даже улыбнулся улыбкой, которую заметить мог только тот, кто хорошо его знал.
То, что к нему пришёл Алексей, он понял сразу. В ту же секунду как появилась эта смесь запахов табака и чернил. Табачный запах он считал невыносимым, но приходилось мириться. Хотя он пропитывал всё. На расстоянии десяти шагов он мог бы определить местоположение Алексея с закрытыми глазами.
А Алексей меж тем потоптался на пороге, излишне старательно стряхивая с обуви грязь, чтобы его точно услышали и заметили. Неуверенно позвал:
— Павел, ты занят?
Павел сложил газету и откликнулся:
— А. Это ты. Нет, не занят.
Алексей прошёл по деревянным доскам пола в палату — старые доски скрипели под его весом, хотя он шагал аккуратно, — привычно сел у кровати. Вытянул в сторону левую ногу, чтобы лишний раз не напрягать колено. Оглядел брата и поставил на тумбочку пузырек со снадобьем из оленьего мозга. Доктор говорил, что подобные средства были популярны в прошлом веке и современная медицина считает подобное бессмысленным, однако заметил, что вреда от такого точно не будет.
Павел посмотрел с интересом:
— Что это?
— Лекарство.
Последовало неловкое молчание. Алексей поспешил перевести тему на что-то, не вызывающее болезненных воспоминаний. Кивнул на сложенную газету в руках.
— Ведомости?
Павел положил газету на тумбочку:
— Ничего интересного.
Ещё помолчали. Алексей раздумывал, не начать ли тему новой реформы, но не был уверен в том, насколько это будет уместно. Потому он старался вежливо осматривать внешний вид брата. Выглядел тот усталым.
— Не похоже, что ты хорошо спал давеча. Беспокоят травмы?
— …да, — про себя Павел подумал, что травмы в его собственной голове очевидно долгоиграющие и беспокоить его будут постоянно.
Алексей забеспокоился сильнее, сжал ладонь в кулак, чтобы сдержать порыв потрогать лоб — проверить, нет ли жара.
— Каков прогноз на восстановление?
— Хороший.
Алексей с сомнением посмотрел на переломанного Павла. Лубки сняли, но здоровым он не выглядел. Да и лекари говорили, что срастаться кости будут ещё долго, а значит и болеть. Алексей вздохнул:
— Я принёс тебе почитать. Возможно, тебе захочется прочесть что-то иное, — осуждающе посмотрел на лежавшую на тумбочке книгу в знакомом оформлении серии.
— Да? Что ты принес?
— Сборник новелл Ги де Мопассана. На французском. Судя по всему, тебе требуется практика чтения.
Павел посмотрел на него настороженным взглядом.
— Хочешь, чтобы я это читал вслух?
— Я мог бы тебя поправлять, если захочешь?
— Не думаю, что моя челюсть готова к упражнениям во французском. Но можешь мне почитать, — меняться ролями он не собирался.
— Доктор говорил, что тебе необходимо разрабатывать мышцы.
— Русской речью, а не жуя лягушачьи слова.
Алексей позволил себе лёгкую улыбку. Павел сейчас больше всего ему напоминал бойкого взъерошенного котёнка, который бил лапой благодушного пса. Ассоциация была приятная и забавная, хотя следовало признать, что с реальным положением дел имела мало общего. Ну, значит, не хочет.
Алексей уступил и послушно открыл тонкую книгу:
— Боюсь, мой перевод будет слишком плох.
Он немного покраснел, откашлялся и начал:
— Рассказ называется «Сумасшедший».
То, что он успел прочесть рассказ по дороге, дало ему возможность заменить некоторые показавшиеся излишне вольными фразы и не страдать от смущения. Закончив читать про сумасшедшего ревнивца, он оторвался от книжки и с любопытством стал ждать реакцию внимательно слушавшего новое Павла.