— О! Кто это у нас тут? Алексей Кириллович? Неужто!
Алексей неловко дёрнул плечами и пожалел, что на нём нет ни фуражки, ни кивера, и нечем скрыть наверняка зардевшееся лицо.
— Дозрел, наконец, желторотый? — Войницкий приветливо потянулся хлопнуть по плечу, но Алексей отошёл на шаг в сторону. Поручик тут же изменил жест на приветственный мах.
— Вижу, вы решили зайти не один? Кто это с вами?
Алексей отделался крайне расплывчатым и неопределённым бормотанием и взмолился про себя, чтобы поручик ушёл, наконец, и перестал делать эту сцену более неловкой.
Павел рядом стоял, молча вытянувшись во фрунт и смотря ничего не выражающим взглядом на начальство. Двое рядовых за спиной повторяли его позу. В голове у него крутилось, что выбрал он неудобный момент, но когда бы они смогли выбраться, как не в день увольнительной, не им одним данный. Он беззвучно выдохнул через нос, пытаясь собраться и вернуть утраченное спокойствие не только внешне, но и внутри. В конце концов, они ведь именно этого и хотели? Алексей должен был быть рад.
Мадам, известная как Франсе, почуяла усилившееся напряжение между гостями её заведения и поспешила вмешаться.
— Сударь, — обратилась она к поручику. — Надеюсь, заказанная шляпка придётся по вкусу вашей избраннице. С величайшим почтением таю в душе надежду, что вы не оставите нас своим покровительством и в будущем сделаете ещё немало заказов.
Войницкий переключился на неё. Изящно кивнул, молодецки подкрутил ус и удалился, напевая романс и бросив напоследок пожелание, чтобы силы никогда не оставляли молодого человека.
Парочка рядовых, однако, осталась. Павел кинул на них раздражённый взгляд и подтолкнул пытающегося за ним спрятаться Алексея к хозяйке.
Стоило поручику выйти, как в стайке девушек возобновилась бурная беседа.
— Девочки, вы посмотрите, каких фруктов к нам занесло! — девица заинтересованно оглядела Алексея (красивый и юный, не часто такие заходят), равнодушно прошлась глазами по Иванову, а потом вернулась к нему, словно только сейчас что-то заметила и заинтересованно остановила на нём взгляд.
Хозяйка по новой оглядела странную парочку и решительно обратилась к Павлу, безошибочно решив, что вопреки бросавшейся в глаза разнице статусов, вёл в этом дуэте именно он. Слегка настороженно уточнила, цепким взглядом ощупывая его лицо:
— Вы пришли что-то заказать?
— Да. Из того, что можно посмотреть в комнатах, — и Павел кивнул головой на лестницу.
Зашуршали многочисленные юбки, разглаживаемые руками хозяйки. Она немного помедлила и отбросила всякие церемонии.
— Вам помоложе? Постарше? У нас есть выбор. Сашка малая, Сашка старшая.
Павел наклонил голову ближе и чуть понизил голос:
— Нам бы пару красавиц нашего возраста и комнату.
Хозяйка едва махнула рукой, как от стайки отделилась пара девушек, одна из них была той самой, которая отметила появление выделявшихся посетителей.
Толкнув ладонью Алексея в позвоночник под лопатками, потому что дабы толкнуть выше пришлось бы тянуться, что выглядело бы как минимум забавно, как максимум смешно и жалко, чего крайне не хотелось, Павел тихо сказал ему, чтобы тот пока поднимался наверх. Сам же повернулся лицом к сослуживцам и внешне равнодушно выслушал остроты, в том числе и о том, что он сам забыл в подобном месте. Только рука пару раз провела по макушке, приглаживая и без того ровно лежавшие волосы. Он отвесил пару шуток дурного содержания в ответ, ведь самое страшное, что ему угрожало — это остаться со сломанным носом в отличие от того, что им с подобным провождением досуга грозило остаться без носа вовсе, впрочем, как и остальных частей недолговечного тела. Павел резко повернулся и пошёл по ужасно скрипящей, но тем не менее выдерживающий его вес лестнице, стараясь не касаться перил. Он легко догнал Алексея, которого задерживали девушки. Они все вчетвером зашли в комнату, и Павел постарался плотно прикрыть за ними дверь. Дверь неожиданно закрываться не захотела. Пришлось сунуть первую попавшуюся тряпку между косяком и гранью двери, и тогда задвижка глубоко вошла в паз.
Услышав за собой стук задвижки, Алексей одновременно ощутил два совершенно противоположных по своей направленности чувства. Он и размяк от облегчения, что больше не нужно держать лицо перед встретившимися ему сослуживцами, и тревожился от того, что совершенно не представлял, что делать дальше. А ещё он до сих пор не слышал, как звучало имя брата из уст сослуживцев. И теперь услышанное заставило задуматься. Насколько оно было… специфическим. Имя Аполлинарий был произнесено таким тоном, словно несло в себе что-то неприятное. Нехорошо, очень нехорошо. Алексей выдохнул, прекратил безнадёжные попытки скрыться за брата, всё равно с его ростом это было невозможно, и стал с вполне искренним интересом оглядывать интерьер комнаты, который поначалу и не заметил.