Комната на удивление была чистой и приличной. Совсем как номера на постоялом дворе. Алексей понял, что попади он сюда иным образом, ему бы и в голову не пришло, чем на самом деле занимаются здесь. Небольшое окно было занавешено плотными портьерами, возможно, излишне пыльными, но сносными. Достаточно широкая кровать была приставлена к правой стене, слева стоял небольшой столик, а рядом на стуле уместился таз со с виду чистой водой. На стене висел карандашный рисунок в рамке. В отличие от того, что можно было бы ожидать, это был невинный натюрморт. Букетик полевых колокольчиков. Чья-то рука парой штрихов обозначила жёсткие стебли и удивительно изящно изобразила чашечки цветов с оставшимися на них после дождя каплями. Алексей на какое-то время застыл, разглядывая рисунок, пока девушкам не надоело ждать и они не попытались бросить в койку сначала Павла, а вслед за ним и его.
Павел выпутался из мягких, но на диво крепких рук.
— Что вы? Что вы, сударыни, так торопитесь?
Только сейчас, когда ненавистные сослуживцы не маячили перед глазами, он смог присмотреться к девушкам. Одна, та, что отличалась звонкостью голоса и первая заявила об интересе к новым посетителям, была одета в яркое бордовое платье, Павлу показалось даже, что она в этом платье была как та самая птичка-скалолазка с яркими красными крыльями. Простоволосая. Светлые волосы рассыпаны по плечам, один завитой локон лёг между полных грудей. Лицо широковато, нос излишне короток, очертания рта далеки от изящных, крестьянка, должно быть. Вернее, крестьянская дочь. В руках, которыми она тянула Павла, чувствовалась взаправдашняя сила, такую можно приобрести, с малых лет нося вёдра с водой, взрыхляя упрямую жёсткую землю и ухаживая за скотиной. И как её сюда занесло? У второй было красивое нежное лицо с сонными тёмными глазами, мягкое и расслабленное даже на вид тело, а розовые ногти на немного коротковатых пальцах красиво отливали при свете свечей. В её тёмно-зелёном платье, изукрашенном мелкими монетками, можно было легко разглядеть кавказские мотивы, видно хозяйка пыталась выдавать её за турчанку, но безуспешно. И лицо, и мягкий с длинным протяжным «о» голос — всё было слишком русским.
Первая девушка в очередной раз настойчиво потянула Павла ближе к кровати, а другой удалось на шаг ближе подтянуть к ней же Алексея. Тот осторожно отцеплял от себя руки и всё пытался объяснить, что они пришли сюда не за тем, но на этом его речь и обрывалась, потому что объяснить, зачем именно они пришли, он был не в состоянии, так как и сам толком не понимал. Павел оглянулся на Алексея и увидел, что силы не в пользу последнего. Понял, что дело придётся брать в свои руки, хотя на Алексея он сразу особо и не рассчитывал.
— Дамы, вы читали Мопассана?
У девушки, тянувшей его, сорвался обречённый вздох. Ну что за бары в последнее время пошли? Начитаются своих книжек, а им потом терпи их выходки. А ведь эти такими приятными показались, а всё туда же. Небось привязывать к кровати начнут и драть березовыми вениками или что там у бар нынче в чести?
Смотреть в сторону кровати Павлу не хотелось, было слишком брезгливо, стоило отдалённо представить, что там происходило за всё предыдущее время, так что он усердно сопротивлялся утягиванию, постоянно отводя от себя то одну, то другую руку девушки. Он снова попытался привлечь её внимание к другому предмету речи.
— Ну так что? Есть там такой рассказ. «Подруга Поля».
«Точно стегать будут», — мрачно решила про себя девушка и удвоила усилия по затягиванию Павла в постель. Авось, удастся стащить с него штаны, а там ему уже будет не до того, чтобы за розги хвататься. Павел с трудом удержал равновесие под особенно сильным рывком и продолжил.
— Там про женскую любовь. Мы с моим дражайшим братом… хотели бы на что-то такое посмотреть. М?
Девушка на мгновение удивилась и выпустила из пальцев рукав. Павел сразу же поспешил отойти подальше от кровати. Девушка взялась за отвороты рубашки Павла и попыталась расстегнуть, пока тот не успел среагировать. Первое удивление сошло, и она рассмеялась звонко, но несколько деланно.
— Ой, баре. Вы такие умные, начитанные. Книжек, наверное, полтораста прочитали. А мы ни аза, ни буки не напишем. Верно, Марфа?