— Смотри внимательно, чтобы было, что порассказать потом.
И Павел подошёл поближе к кровати и начал подначивать девушек на ней на новые свершения.
Тихий, но влажный звук стал громче, а дыхание перешло в сдержанные стоны, и Алексей понял, что это были звуки не поцелуев. Он с удивлением осмотрел всего Павла, в котором красноты не было ни в остатке уха, которым тот был к нему повёрнут, ни в здоровом нынче цвете щёк.
Звуки на какое-то время прекратились, и снова послышался звонкий, но разомлевший голос.
— Барин, что ж ты глядишь только. Иди к нам!
— Или ты нас боишься, барин? — первому голосу со смешком вторил второй.
— Сегодня я просто смотрю, сударыни. Мне нужны силы для продолжения вечера.
Злата снова заливисто рассмеялась.
— Да ты погляди, Марфа, какой у него спутник. Тот, что колокольчики девкам предпочитает. Что, хороши, барин, колокольчики-то? — на сей раз к её смеху присоединилась и Марфа.
— Молчишь? Ну молчи, молчи. Эх, Марфа, бары сейчас всяких книжек начитаны, всяким премудростям обучены. Они как на нас насмотрятся, а кто и наслушается, так и к своим развлечениям перейдут.
Смешок Павла в ответ на эту тираду вышел довольно пошлым. Алексей с мучительным стыдом подумал, что хотел бы не понимать, но озвученная Павлом подробная сцена допроса Жози слишком хорошо отпечаталась в памяти, так что намёки попадали в цель. И с каждым новым скрипом, каждым новым всхлипом в нём всё чётче и чётче отпечатывалась новая сцена, которую он постарается и которую, конечно же, не сможет забыть. Лишь один вопрос волновал Алексея, почему Павел так и не присоединился к девушкам и после того как они не раз предлагали ему.
Павел заставил Алексея досмотреть девичьи кувыркания до конца и, когда всё затихло, щедро расплатился из его кошелька.
Девушки растерянно поблагодарили странных посетителей, и Павел подтолкнул Алексея к двери.
— Думаю, нам хватит.
Лёгкими хлопками пониже спины он указал Алексею путь из комнаты. Спотыкаясь и кое-как держась на хромающей ноге, он спустился по лестнице и выбрался на улицу к свежему воздуху. И безжалостному ветру, который швырнул им обоим в лицо такие же щедрые, как и их плата, пригоршни снега. Павел глубоко вдохнул нормальный воздух и с шумом выдохнул. Несмотря на то, что комната была довольно приличной, запахи тел, пролитого самогона и табака всё равно давно уже пропитали все вещи в ней. После недолгого пребывания там Павлу казалось, словно он весь пропитался этими запахами и никогда не сможет избавиться от засевшей глубоко в горле вони.
Снег и свежий ветер успокоили и привели в нормальный вид лицо Алексея и, ведомый Павлом прочь от злачного места, он успокоился. С новой силой накатили мысли о возможном ближайшем будущем. Он мрачно подумал, что на самом деле ничего не кончилось и ему долго предстоит терпеть разговоры о посещении этого места. Да и столкнулись они перед этим всем так неудачно. Хотя именно этого ведь он и хотел? Чтобы пошли слухи? Алексей тяжело вздохнул. И снова задумался о странном поведении брата.
— Павел, почему ты попросил их показать это, а не присоединился к ним?
Тот вынырнул из погружения в мысли о том, что он сделал всё, что мог, и теперь дело за Алексеем. Раздражённо глянул на него:
— Чтобы меня облизывали бабы, которые до этого облизали большую часть моих сослуживцев? И мне это должно понравиться? Такого ты обо мне мнения?
На морозном воздухе к Алексею вернулась способность ясно мыслить. Он соотнёс некоторые логические неувязки, часто возникающие в разговорах с Павлом. Резко остановился и пристально, словно впервые, посмотрел на него.
— Ты никогда не был с женщиной?
Павел остановился в свою очередь. Странным взглядом посмотрел на Алексея.
— Что? С чего ты это взял?
Алексей слегка растерялся, боясь, что мог ошибиться и обидеть брата.
— Ты никогда прямо не отвечал на этот вопрос. И ты не знал, как вести себя с Елизаветой Михайловной. И ты говорил, что никому не нравился, но даже с этими женщинами ты не… И у тебя покраснело ухо, брат, — последнее было наглейшим блефом, но Павел об этом знать никак не мог, а потому Алексей попробовал разыграть эту карту.
Но на все его почти что доказательства вины Павел легко фыркнул.
— А у кого бы не покраснело?
Алексей посмотрел в упор, всем видом выражая неверие.
Павел ответил непробиваемым взглядом и подумал, что, должно быть, глупо они выглядят, стоя так посреди пустого бульвара и играя друг с другом в гляделки. А Алексей всё продолжал неприятный разговор.
— У тех, кого мы встретили там, не покраснело бы. И вели они себя совершенно иначе.