— Дело нужное, — сказал Месников, выслушав Дудинскаса и небрежно, как показалось Виктору Евгеньевичу, просмотрев принесенные им образцы продукции. — Я с вас прямо удивляюсь. За что ни возьметесь, все у вас получается. И вам хорошо, и государству польза.
— Это у меня такое правило, чтобы векторы интересов складывались.
— Правило хорошее, но с вашими образцами вам надо бы подойти к Степану Сергеевичу. Все, что касается ценных бумаг, это его епархия.
Виктор Евгеньевич огорчился. Зная, что Месников всесилен, такого поворота он не ожидал. Тем более что председатель Госэкономплана Лонг хоть и числился вице-премьером, но подчинялся Месникову.
— Футболите? — обиженно спросил. — С какой стати ваш Степан Сергеевич станет меня принимать? Я ведь для него кто? Частный предприниматель...
Но нет, Месников вовсе не намеревался его отфутболивать.
— Примет! — успокоил он Дудинскаса, едва заметно улыбнувшись. — Сейчас прямо и подойдите. Мне кажется, он вас даже поджидает...
Пока Виктор Евгеньевич петлял коридорами и переходами Дома правительства, пробираясь в правое крыло здания, несколько этажей которого занимал Госэкономплан, Месников, видимо, позвонил Лонгу и его предупредил. Во всяком случае, Степан Сергеевич действительно поджидал Дудинскаса в широко распахнутых дверях приемной, всем своим видом демонстрируя приветливость.
Оказалось, что он совершенно свободен, никуда не спешит и с учетом важности дела готов уделить Виктору Евгеньевичу столько времени, сколько тому необходимо.
Лонг разглядывал ворох образцов на своем столе. Тонко прорисованные, с витиеватыми, как на деньгах, гильошными узорами, отпечатанные в мягких полутонах, все они выглядели вполне настоящими. На просвет, как на деньгах, обнаруживались водяные знаки. Да и сама бумага на ощупь не уступала новеньким хрустящим купюрам.
— Обратите внимание на то, как мы используем элементы народного декора. Пытаемся создать свой национальный стиль. Культура государства определяется и этим.
Лонг согласно кивнул. Да, культура. Да. Дудинскас пояснял, Лонг рассматривал, обращая внимание.
Собираясь к Месникову, Виктор Евгеньевич не зря прихватил с собой портативный индикатор и большое увеличительное стекло на штативе с подставкой. И теперь показывал Лонгу, как в лучах ультрафиолетовой лампы на бумаге появляется невидимое в простом свете изображение, как, оказавшись над определенной зоной листа, индикатор вдруг начинает звенеть.
— Здесь у нас нанесено специальное магнитное поле. Без прибора его не обнаружишь.
— И сколько вы применяете таких хитростей?
— Сегодня используем до девяти степеней защиты от подделки. Но разрабатываем и внедряем новые. Вот, например, микротекст, он различим только при десятикратном увеличении...
— Невозможно подделать?
— Подделать можно все, — сказал Дудинскас важно. — Вопрос только в том, во сколько это обойдется. У специалистов считается, что если затраты на изготовление фальшивки соизмеримы с выгодой, которую мошенники могут в итоге получить, то все в порядке.
— Ну да, — понимающе кивнул Лонг, — теряется смысл.
— Обратите внимание на тонкость и чистоту линий. Качество печати — это ведь тоже способ защиты. Давайте сравним...
Виктор Евгеньевич достал из бумажника новенькую российскую десятку, поместил ее под увеличительное стекло на штативе. Включил подсветку.
— Вот смотрите... Тоненькие линии защитных сеток. На глаз, казалось бы, идеальные, но при увеличении у них лохматые края... Теперь сравним с нашей продукцией... Замечаете разницу? И это при десятикратном увеличении... А для экспертизы увеличивают и в двадцать пять раз.
Лонг, подняв на лоб очки, увлеченно рассматривал. Творца в нем было уже процентов на сорок...
— Это же мировой уровень!
— Ну, положим, до мирового уровня нам еще далеко... У вас есть доллар?
Степан Сергеевич смутился. Доллара у него не было. Он их терпеть не мог. С той поры как они появились в полулегальном обращении, что Главному Экономисту государства, «переходящего к рынку», создавало немало проблем.
К тому же он вырос в такое время, когда за долларовую купюру давали пятнадцать лет. А потом и высшую меру...