– Да, сержант. Он употреблял Дурман. Видимо, чтобы скрыть сильные боли. – капитан присел рядом с трупом и уставился ему в лицо, разглядывая ноздри. – Нос просто забит этим черным порошком, так что даже не понятно, от чего он умер раньше – от удушья или от слишком большой дозы.
«Будь уверен, Деви, от второго!»
– Чёрт, от одного только вида тела уже в дрожь бросает. Эм. Капитан?
Девриен стоял с закрытыми глазами и беззвучно, двигая одними только губами, клял старого духа, что решил сказать… Хм… Намекнуть о том, что доктор Домтен скончался, только сейчас, исказив настоящее время смерти.
«Ты будто насмехаешься надо мной, смешливый призрак…»
«Деви, не путай, я всего лишь голос в твоих ушах, видеть меня ты не можешь. Да, повременил немного, но это нужно было сделать. Просто тогда ещё было не время. Они только начали копать.»
«Что? Копать? Где?»
«Скоро, Капитан Задумчивость, совсем скоро узнаешь. А пока попробуй хотя бы услышать своего парнишку, который разворотил эти двери как чертов таран. Он до тебя, как бы, докричаться пытается. Хе-хе.»
Сержант Зекс действительно почти кричал в ухо капитану стражи, но тот лишь отстраненно стоял с закрытыми глазами, будто впал в транс или заснул стоя. Тогда он напомнил Зексу какую-то статую, которую он видел на северном побережье, около старого города Сута, резиденции одного из королей бывших поколений Пришедших. Круг из 20 статуй, вроде как из статуи самого короля и его ближайших подчиненных, обращенных лицом друг к другу так, что каждая статуя смотрит в глаза другой в определенном порядке. Получается круг, в котором мысленно заключена двадцатиконечная звезда. Начинается она с наследного принца, заканчивается самим королем Сутари Старым, в народе прозванный Плешивым. Зекс и подумал, что капитан в данный момент напоминает ему статую самого короля, которая смотрит в глаза своему сыну.
– Я прекрасно тебя слышу, Зекс. Но думать от этого не легче.
Вдох.
Выдох.
– Я пойду в Дом Стражи и сообщу о смерти доктора. Они отошлют несколько людей, ещё раз хорошенько все осмотрят и затем вызовут старика Хешелти с кладбища. Помнится мне, у доктора Домтена семьи не осталось. Ты же оставайся здесь, смотри за дверью. Слухи любят просачиваться туда, где их легче всего узнать, а ты устроил неплохой такой погром, чем наверняка привлек внимание местных зевак.
– Будет сделано, капитан. – он с секунду помедлил, а затем задал вопрос. – Разрешите спросить? О чем вы так усердно думали?
– Думал о том, как сказать Родни «Упитому» Фоттмаху, что по ночам ему теперь негде будет «поправить здоровье».
Битва сна.
"Слушай историю, Девриен, ибо времени все меньше..."
«Голос не похож на тот, что появлялся раньше...»
– Что? Стой, погоди минуту... - не успел Девриен договорить, как глаза его закатились, а губы зашлись в безмолвном бормотании, однако ноги все еще несли его к Дому Стражи...
«Они кричат. Их много и все они кричат.
– О чём ты говоришь? За окном тишина, благостные песни птиц едва доносятся до нас. Кто кричит?
– Люди. Духи и божки. Они зовут их с собой, чтобы те придали им сил.
– Твои люди…?
– Мои люди. Они несут смерть.
Армия была собрана в мгновение. Лучшие из лучших, облаченные в искусно сделанные латы с гравировкой из давно забытых символов, с каленным мечом за спиной и длинным копьем с вычурным острием в виде крыла птицы в руках. Они знали, как обращаться с этим оружием. Они знали, как убивать.
В диких лесах к северу от Штросса всё мчалась толпа обезумевших аборигенов. Ещё несколько ночей назад они разрушили один из дэше, людских загонов, и позволили загнанным зараженным пронести инфекцию через всю деревню, тянущуюся далеко на неизведанный запад. Аборигены не искали разобщенности, уединения. Они жили так, как живет колония муравьев, одной большой семьей, где каждый делает свою работу. А теперь, послушав главного этой колонии, «матку» в лице старейшины, они дали кучке больных людей обрызгать их своей кровью, оплевать их кусками кожи и ошметками мяса, позволили нечеловеческим крикам заполнить их уши, устрашить, сломить волю. А теперь они бежали делать тоже самое с теми, кто всеми силами хотел мирного исхода.
Все мужчины, что могли держать оружие, были призваны на бой с аборигенами. Их семьям дали возможность уйти – уплыть на Второй, откуда большая часть их предков была родом. Да мало их решилось на такое. Они стояли за спиной взрослых сыновей, отцов и дедов. Укрепляли дома, ставили баррикады, готовили еду для армии. Такие милые, заботливые хозяйки и их детишки, что совсем скоро поймут главную ошибку. Они могли выжить.