– Хорошо, Мастер! Будет сделано всё, что вашей душе угодно! – протараторил Бурый и склонил голову.
– Я вернусь через неделю, может больше. Жди вестей.
С этими словами Лок зашагал в сторону шатра и на ходу окрикнул извозчика, чтобы тот запрягал повозку лучшими лошадьми.
"В гневе этот человек страшнее бури. Но он стареет. И ему
страшно."
Срывая маски.
На следующий день после появления Девриена, близнецы подговорили нескольких жителей трущоб, которые были не так искалечены болезнями, пожить в лазарете. Одев их в одежду самих близнецов, Девриен снял остатки брони из "сухой" стали, оставив только кожаную портупею и тонкий камзол. Выждав момент, Девриен и Близнецы притворно заковыляли прочь от лазарета к ложной кладке в стене, через которую капитан попал в трущобы. Снова прождав до ночи, небольшой отряд переоделся в заранее заготовленную чистую одежду и маски и выбрался за пределы трущоб обратно в город. Подспорьем стал одинокий рыбак, который в целости и сохранности перевёз их через обмелевший Рей и даже не спросил их о масках. Своя жизнь дороже.
На улицах в каждом переулке находился стражник, тут и там бродили Серые Лица, целыми отрядами патрулировали добровольцы из числа обычных горожан. Двери практически всех домов были открыты, окна также были открыты, однако ни в одном из них не было занавесок. Весь город будто потерял в один момент крохотную иголку, а не целого начальника Серых Лиц, и упорно пытался её найти. На углах многих домов висели пергаментные плакаты с достаточно точным портретом Девриена и обещанием награды за любую информации от самого короля.
Огюст шёл по улицам города и старался не смотреть на стражу. Ему стало казаться, что после того, как он узнал о болезни, то на нем она начала каким-то образом сказываться. Глаза бегали от лица к лицу, он стал потеть и одышливо покашливать, жар временами пробирал тело и в целом он стал нервознее. Для других же он оставался таким же, как и прежде. Близнецы упорно убеждали его, что внешне болезнь на нём никак не сказывается – прошло достаточно мало времени.
Они достаточно быстро и скрытно прошли от мостовой до западных жилых районов. Здесь было много новомодных домов с высокими потолками, тонкими стенами и зачастую они выглядели куда более странно и необычно, чем привычные глазу заремца. Крыши этих домов украшались необычными металлическими флюгерами, стены расписывались рисунками и целыми картинами с сюжетами былых сражений и светлого будущего. Дома были выше и тоньше, свободного места между домами почти не оставалось, что лишало улицы этого района хоть какой-либо сторонней зелени и деревьев.
Из этого района была прямая дорога до Центра и Дома Стражи – в тонких высоких домах снимали комнаты многие стражники, которым необязательно было подолгу находиться в казармах. Оттуда Девриен и Близнецы и попали в Дом Стражи, стараясь как можно меньше пересекаться с Серыми Лицами, коих и в этой части города было не меньше.
Лазарет пустовал. Ни одной койки не было занято, полы были чистыми и сухими – убирались тут давно, но, видимо, это и не требовалось. Мирабель сидела за своим столом и увлеченно и озабочено пересматривала какие-то документы и бумаги. Быстро пробежав глазами по листу, она бормотала себе что-то под нос и скидывала лист в другую стопку.
– Не помешаю? – Девриен наклонился к Мире и шепнул ей на ухо.
– А-а! – от неожиданности вскрикнула Мира и, быстро обернувшись, уперлась взглядом в озлобленную серебряную маску Огюста, – Девриен! Ты жив!
– С трудом. Если бы не чудо, то лежать бы мне сейчас где-нибудь на дне Рей.
– Я слышала рассказы двух Серых Лиц, что были с тобой в доме Камора. Этот... Монстр чем-то тебя отравил. Он перебил всех Серых Лиц в тот день. Двух оставили, потому что подумали, что они сами умрут в ближайшие 10 минут, но этого не случилось. Но как выжил ты?
– Старые друзья.
За спиной Девриена словно из ниоткуда выскочили Макс и Рокс и, деловито заложив руки за спину, встали от него по бокам.
– Как мило, что ты назвал нас "чудом".
Мира с недоверием посмотрела на одинаковые маски братьев и вопросительно воззрилась на Огюста.
– Кто они? И почему в масках?
– Видите ли, дамочка, в ваших краях мы являемся чем-то вроде персон нон-грата, если Вы понимаете, о чём я. – почти с гордостью сказал Макс.