Отряд Фёрта остановился в небольшом лесе в паре километров от стен Зарема и был готов любой момент двинуться дальше. Однако, как бы не скрывал Лживый своё состояние, Потерянные заметили, что в неравной битве с Королевским Телохранителем его хорошо потрепало: одну ногу он стал подворачивать, из носа чаще обычного стала литься кровь, а глаза, и без того вечно красные, уподобились носу и стали орошаться кровавыми слезами. Огромный синяк расходился от грудной клетки к самому подбородку – надави Смог хоть чуточку сильнее, и Фёрт перестал бы существовать. Он стал куда более раздражительным и нервным, чем это обычно бывает, и все Потерянные знали причину, которая касалась и их тоже.
От Лока уже больше недели не поступало Дурмана. И если предыдущие несколько дней Потерянные, которые не участвовали в поднятии восстания, просто нервно высказывались и бубнили, то теперь их терпение начало подходить к концу. Всё чаще агрессия затмевала их сознание и они совершали поступки, которых не должны были. В Зареме около десятка Одурманенных пало от их рук. С особой жестокостью они зарубили этих людей и несколько из них, в полном отчаянии, стали пить пролившуюся кровь в надежде на то, что Дурман передастся им.
Таким же стал и Фёрт. Словно обезумевшая бестия, он разорвал одного из своих людей на клочки, разрубил на пополам, устроив настоящую кровавую баню. И что самое ужасное – он даже не подумает о том, что только что совершил.
Потому отряд остановился на сутки, самое большее на двое, ради того, чтобы Фёрт зализал раны. Вокруг леска не было практически никаких преград для людей Огюста: поля, степь, небольшие заросли кустарника и лес, в котором стоял шатёр и несколько небольших палаток для Потерянных. И если бы не эти палатки, то стражники со стен Зарема могли бы даже не увидеть их – сильными порывами ночного ветра белая ткань трепыхалась на ветру и своими длинными концами хлестала по стволам деревьев, что и заметили стражи. Их спасало и ещё одно обстоятельство, которого не было у будущих преследователей – они чётко знали дорогу до Суты и Храма Пустоты в частности, разыскали множество обходных путей и помнили об особенностях местности не только около самого Храма, но и на пути к нему.
Следующим утром посвежевший Фёрт вышел из шатра и, довольно потянувшись, размял каждую свою конечность. Умывшись из кадки с ледяной водой, он наконец смыл с себя тяжесть прошедшего дня. Синяк практически исчез с груди, нога уже не болела, а сломанную маску он заменил на другую. Маску Огюста. Её, как и его бывшую маску, преподнёс в подарок одних из Потерянных ради того, чтобы его приняли в ряды. Зачесав мокрые волосы своей пятернёй, Лживый нацепил озлобленную физиономию на своё лицо и, противно засмеявшись, произнёс фразу:
– О лучшем и мечтать нельзя.
В след за Фёртом потянулись и остальные Потерянные. Часовые, которых выставили на ночь, получили по крохотной щепотке Дурмана от самого Фёрта, тут же взбодрившись и рассыпаясь в благодарностях.
– Подай-ка мне трубу, несчастный. – обратился Лживый к одному из Потерянных и стал наблюдать за тем, что же творится на стенах. Стоило ему направить трубу на одного из стражников, как он тут же заметил несколько натянутых луков, направленных в сторону его лагеря.
Громко рассмеявшись, он передал трубу обратно, повернулся к шатру и кинул короткое:"Собирайтесь". До его уха стал доноситься тихий-тихий отзвук рассекаемого воздуха. Мгновенно обернувшись, он голыми руками поймал стрелу и тут же переломил её пополам, бросив после на землю. Поджав губы, он лишь самодовольно хмыкнул и велел своим людям пошевеливаться.
Уже через час все палатки были собраны и уложены в сумки, люди в полном облачении стояли на изготове, а Фёрт лениво зевал и предупредил людей, что они пойдут действительно быстро. Сорвавшись с места, отряд резво затрусил по широченным зелёным полям и сухой степи в сторону своего убежища.
В этот же момент Бурый, с помощью торговых караванов и собственной феноменальной скорости добрался до Храма. Всего за двое суток он преодолел немыслимое расстояние и, казалось, даже не запыхался.
Ему также была отведена своя миссия в этом деле. Разбитые вокруг храма лагеря прибывших Потерянных огромным белесым полотнищем укрывали небольшое плато. Метусящиеся головы Потерянных сновали туда-сюда, сталкиваясь между палатками и шатрами, толпились у телег и конных повозок и создавали заторы таких масштабов, каких и в столице не бывало. Всё это было также приправлено повсеместно раздающимися криками и бранью, угрозами суровой расправы и убийства целых семей, небольшими драками и даже доходил до поножовщины, которую, к счастью, удалось избежать.