Скольких до него он убил? И каким образом? Не мог же человек на протяжении такого времени хранить распаленными гнев и ярость, возбуждённые вероломным предательством. Он убивал королей, первых графов, принцесс и принцев, их малолетних детей, ни в чём неповинных бастардов. Тратил годы для того, чтобы создать идеальный момент для тихого, красивого в своей эстетической натуре, убийства. Или мог? Никто никогда не задается вопросом, насколько же мстителен человек. Каким образом месть замещает всю предыдущую жизнь и становиться всеобъемлющим, экзистенциальным моментом, на кону которого зачастую оказываются судьбы сотен, а то и тысяч?
Не хочется думать об этом. Но это настолько сильное и пугающее состояние, как и агония. Сейчас ты на пике, готов предложить миллионы вариантов, вплоть до того, чтобы разойтись миром с Локом, а потом наступает угасание, отвратительная слабость и полное отключение сознания, в котором последнее, что ты увидишь или почувствуешь, будет смерть. И не важно, чья именно, потому что это в равной мере закончит страдания приверженных людей вокруг.
Мирабель осторожно подкралась к Девриену и шепнула ему в спину:
– Девриен, почему не спишь? Луна в зените, ещё так рано.
– Почему ты не спишь? По голосу и не скажешь, что ты только-только проснулась и встала глотнуть воды. – также шёпотом ответил Огюст.
– Не могу заснуть. Лежала и наблюдала за тем, как ты бесцельно глядишь на небо. Тебя что-то тревожит?
– Не то, чтобы тревожит. Наводит на мысли. Разные мысли, которые вертятся в голове и просто не дают покоя.
– Это ведь Лок, правда? Ты о нём беспокоишься? – сказала Мира и подошла ближе.
– О всей их шайке. Лок, Фёрт, этот Бурый. Потерянные. История, что стоит за дивным планом мести протяжённостью в пятьсот лет. И как к этому относиться. Иногда мне приходит в голову мысль решить всё миром, но она очень быстро гаснет и заливается чистой раскалённой ненавистью за всё то, что он и его люди сделали с материком. Потому никаких других планов, кроме как расправиться со всеми ними, у меня нет.
– И всё же ты стоишь здесь сейчас и говоришь мне эти вещи. Уж не думаешь ли ты, что тебе его жаль? За предательство и смерть всей его семьи он перебил несчётное количество людей, многие из которых были ни в чем неповинными детьми. Он монстр. Убийца, проживший незаслуженно долгую жизнь.
– Нет. Своим гением он добился своей жизни. Был первым, кто добился такого успеха. Обманул Смерть невообразимо много раз. Что-то он всё же заслужил. – он неотрывно наблюдал за тем, как лёгкие тучи заволакивают серой дымкой яркий холодный свет, исходящий от Луны.
– Это запретная алхимия, Девриен. Эксперименты с кровью, ядом и частями тел умерших людей. Можно сказать, что он жал руку Смерти в момент, когда употреблял свои лекарства или чем бы ни было то вещество, которое продляет ему жизнь. Заключал сделку, принося окровавленные куски мяса, удушливые цветки или омерзительные яды в подарок. – с отвращением подметила Мирабель.
– Я знаю. И в этом есть ужасающая, но такая притягательная страсть. Огонь внутри, который заставлял его придумывать новые и новые рецепты для орудий смерти, поражает и заставляет задуматься о том, каков же он внутри. Не разглядывая смерть в его руках, кровь на одежде и саму суть убийства на уме, но углубляясь в стремление стать лучше, искусснее, умнее. На его примере многие могли бы учиться – если бы не знали, кто он такой на самом деле.
Мирабель замолчала и также уставилась на уже заметно более тёмные облака, что почти полностью скрыли Луну. Почувствовала пронизывающий холодный ветер и влажность воздуха, волнение всей атмосферы перед надвигающейся бурей. И ей всё больше и больше казалось, что буря эта бушует в душе Девриена и сейчас понемногу выливается в реальный мир.
– Тебе следует отдохнуть, Девриен. Надвигается ливень, лучше спрятаться. – она потянула его за руку к палаткам.
– Уже иду. – он погладил её по плечу, но свою руку вытянул и пошёл в одиночку.
– Что же у тебя на уме, капитан? – шепнула Мира, когда Девриен скрылся в своей палатке.
Следующим утром отряд также спешно покинул свой бывший лагерь и уверенно устремился по следам отряда Фёрта. Обходя небольшие леса, полные различной живности, они то и дело пытались охотиться на наиболее доступную дичь. Так они пополняли запасы, которых хоть и хватало, но предосторожность им не повредила.
Во время очередного прохода сквозь густой берёзовый лес, несколько стражников провалились в размытую водой пещерку. Тонкий каменный наст, слегка треснув под тяжестью остальных стражников, окончательно сдался, когда по нему прошли наиболее гружёные из людей. Оружие им не выдавали ради облегчения и без того тяжёлой ноши.