Через три недели после разговора с Корневым Терентий был доставлен по вызову народного суда на слушание дела о хищении из сейфа экспедиционных денег. На него легло подозрение. Свидетелями на суд были вызваны охотник и проводник Северьян, начальник отряда Нилыч, Сережа-сторож, лаборантка Саша и, к его крайнему удивлению и досаде, Майя. Как потом выяснилось, Северьян рассказал на предварительном следствии об их отношениях, потому она и была приглашена в суд. Других свидетелей опросили раньше, ничего существенного для следствия они не рассказали, потому и не нужны были теперь, а некоторые уже разъехались по стране по окончании сезонных работ, след их затерялся. Приехала на суд и мать Терентия.
Судебное разбирательство продолжалось несколько дней. В зале заседаний Терентий увидел много знакомых лиц: все это были люди, постоянно работавшие в экспедиции Петропавловска: рабочие-канавщики, техники, коллекторы, геоботаники и геологи, шлиховщики… Он встречал их на таежных тропах, у костров, на базе, возил им продукты, письма, и всегда его дружелюбно встречали, радовались ему. Теперь же показалось, что все они были как-то настороженны, будто фальшь вкралась в их взгляды, они словно почужели. Сначала свидетели и все, кто был в зале, не могли поверить в его вину. По мере опроса приглашенных и выступлений прокурора все меньше дружелюбия теплилось в их глазах, все отчетливее читалось на лицах отчуждение. Он лишил их честно заработанных тяжелым трудом денег. Тогда же он вспомнил предречение ленинградского следователя Корнева. Действительно, ни суд, ни эти люди, сидевшие в зале, никто и слушать не хотел о том наваждении, которое произошло с ним. Все это теперь выглядело несерьезным и наивным домыслом.
Государственный обвинитель на процессе, прокурор общего надзора предложил суду разбирать дело в два этапа, так как находил, что состав преступления делится на два эпизода: попытку хищения и последующее непосредственное хищение. Сначала он представил в своей речи материалы по первой части дела, в чем особенно помог ему сам «подозреваемый», признавший свою вину и простодушно поведовавший суду все, что ранее рассказывал следователю Корневу и Майе. Его признание было прямо подтверждено показаниями свидетеля Северьяна и косвенно Сережей-сторожем (вспомнившим панику Нилыча, утренние поиски ключа и неестественное поведение, «как ему почудилось», самого Терентия в те дни), Саши-лаборантки, Нилыча и, наконец, Майи, также подтвердившей все. Однако все, кроме Северьяна, были убеждены, что красть денег повторно Терентий не мог. Северьян время от времени бросал на Терентия сухие резкие взгляды, и виделась ему в тех взглядах непримиримость: «…а я-то тебе верил, как другу, — словно бы говорил он, — как же ты мог близкого своего друга-товарища обмануть! Не будет тебе за то прощения!..»
В полной мере доказав первый эпизод хищения Терентием и последующего «благополучного» возвращения сорока девяти тысяч рублей в сейф охотником Северьяном, обвинитель потребовал у суда взятия Терентия Лукьянова под стражу. Суд удовлетворил его требование. На следующем заседании Терентий был уже в качестве «подсудимого», а прокурор перешел к доказательству второго эпизода — «хищению сорока одной тысячи». Терентий запомнил его обстоятельную, деловую, бесстрастную речь. Тот говорил, что, отделавшись легким испугом, будучи не наказанным за содеянное — кражу из сейфа государственных денег, по счастливой случайности возвращенных на место честным человеком, подсудимый не оставил своего преступного умысла о повторной краже, означенной выше суммы, что подтверждено всем ходом предварительного расследования. В тот момент, когда ему были доверены ключи от сейфа для изъятия из оного шести тысяч двухсот рублей на выдачу заработной платы уволившимся рабочим, им была осуществлена первая подготовительная операция для выполнения повторного преступления — он снял отпечатки с ключей: от сейфа и наружного висячего замка хозяйственной палатки. По заключению экспертизы замки были отомкнуты именно ключами, а не отмычками. Свидетели показали, что подсудимый, несомненно, мог изготовить по слепкам эти ключи. Ранее на базовой стоянке им отремонтированы два оптических прибора, к которым он изготовил из подручных материалов детали, также он неоднократно ремонтировал сбрую. На заимке свидетеля Собольковой Майи Николаевны им была отремонтирована бензопила «Дружба», недостающие металлические детали к ней весьма сложной конфигурации подсудимый выпилил при помощи надфилей и напильников, имеющихся на базе и на заимке. Следствие представило суду, как вещественные доказательства, фото всех изготовленных подсудимым предметов. Подсудимый имеет достаточные слесарные навыки для изготовления кустарным способом по образцам различного вида ключей. Ключи им были изготовлены в том же помещении, где ремонтировалась бензопила в отсутствие хозяйки заимки Собольковой. Экспертиза подтвердила, что металлические опилки на тисках и под тисками обнаружены в сарае заимки в количестве значительно большем, чем понадобилось бы для изготовления двух деталей для бензопилы. Причем детали были изготовлены из латунных брусков, тогда как там же в сарае обнаружено большое количество свежих стальных опилок. Подсудимый утверждает, что помимо деталей для бензопилы он изготовил стальной марек (острие остроги для ловли крупной рыбы) для охотника Северьяна Кижучева. Однако Кижучев этой снасти не видел, как не видела ее и промысловик Соболькова. В этой связи Лукьянов утверждал на предварительном следствии, что марек был случайно утоплен им во время пробной ловли гольца, что звучит не убедительно.