«Надо будет разобраться…», — решил следователь. И стал звонить в юридическую контору.
Лунева на месте не оказалось — волка ноги кормят, а адвоката — клиенты. Трубочку взял дежурный адвокат, Кулик.
— Михаил Юрьевич, требуется ваше участие. Необходимо допросить подозреваемого. Извини, опять по сорок девятой.
На юридическом жаргоне «сорок девятой» обозначали бесплатное участие адвоката в деле. А этого любой адвокат, не говоря уж о Кулике, который по праву считался ведущим юристом в городе, не любил, как черт ладана.
— Вечно у тебя такое. Хотя бы одно платное дело подбросил, а еще друг называется. Может, этому клиенту адвокат вообще не нужен? Он взрослый?
— Совершеннолетний. И особо не настаивает. Я настаиваю, чтобы потом кто-нибудь из ваших коллег в нарушении прав подозреваемого меня не обвинил. Дело серьезное, статья 111 часть третья! И 162 не исключается… Кстати, где там наш крученый адвокат с итальянской фамилией или прозвищем, одним словом Лунев? Тут его один клиент требует. Никого не желает видеть, кроме Лунева.
«Подайте мне Лунева, — кричит, — только самого Лунева и никого иного»!
— Бегает где-то по судам. Недавно звонил, обещался вскоре быть в конторе. А он не по тому же делу, что и меня сватаешь?
— Да, по тому же самому, — не стал скрывать следователь.
— Знаешь, мне совсем расхотелось участвовать в этом деле. У нас разные подходы к тактике защиты. Только как дежурный адвокат на одно следственное действие и в надежде, что когда-нибудь предоставишь мне платного клиента… Сейчас буду.
От юридической консультации, располагавшейся на улице Резиновой, до отдела было чуть более квартала. Это с учетом конфигурации улиц. А если напрямую, через детский сад, то, вообще, сто метров.
— Записку Луневу оставь, — на всякий случай напомнил ему Паромов, перед тем, как окончить разговор и положить трубку на рычажок телефонного аппарата. А Злобину сказал, что его адвоката пока нет.
— А без Лунева я вообще говорить не буду. Там мне что-то полагается по Конституции. Так я и воспользуюсь Конституцией.
— Во, как! — усмехнулся Студеникин. — Еще один знаток и толкователь Конституции нашелся. И что с ним прикажете делать?
— Пока в КАЗ, а если через час не подойдет Лунев, то в ИВС. Пусть там ждет своего адвоката. Но сначала понятых для освидетельствования.
— Понятно. Здесь будем проводить освидетельствование или внизу, в дежурке? — решил уточнить на всякий случай опер.
— Проводите в дежурке и без меня. У меня других хлопот хватает. Только постановления возьмите. И бланки протоколов.
— Отведу вниз и вернусь за бумагами, — ответил Студеникин и повел Злобина в камеру.
— Не стоит возвращаться. Владимир Давыдович возьмет, — ответил Паромов, копаясь в ящике стола в поисках нужного бланка. — Как, Давыдович, не возражаешь?
— Помочь всегда рады, — подмигнул тот. — И, вообще, чтобы вы все тут делали без экспертов?
— Отлично, а я пока постановления подготовлю, — произнес как о решенном Паромов, найдя нужную бумагу и не реагируя на последнюю реплику криминалиста.
Некогда было болтовней заниматься.
Положил на стол и стал быстро строчить своим довольно корявым почерком. Написав, протянул постановление и бланки протоколов эксперту.
— Держи!
Тот взял листочки и аккуратно свернул в трубочку, чтобы не разлетелись дорогой и не помялись, а следователь, замкнув кабинет, пошел докладывать о результатах следствия начальнику СО Глебову Александру Петровичу. И не только о результатах следствия, но и о том, что он на рабочем месте, а не прохлаждается на Канарах.
Глебова в кабинете не оказалось. Возможно, отбыл в городское или областное управление, куда начальника следственного отделения вызывали довольно часто: то по каким-нибудь делам итоги расследования доложить, то просто очередное «ценное указание» получить.
«Придется идти к начальнику отдела», — решил Паромов.
— Разрешите? — постучавшись во внутреннюю дверь кабинета, так как в кабинете начальника были двойные двери — дань моде и режиму секретности, спросил он.
— Входи. Рассказывай, какие трудности? — улыбнулся Алелин, откладывая в сторонку толстую папку с бумагами.