— Представляешь, — заливался смехом Андреев, — удочки собрал, кукан с рыбой забрал, рюкзак не забыл, а родную дочь забыл! Кому-нибудь расскажи — не поверят.
— Не поверят, — повеселел и водитель. — Чисто склероз второй степени, — добавил он, не отрываясь от слежения за дорогой.
— Что-что? — не понял Андреев, сидевший на заднем сиденье и не расслышавший водителя.
— Я говорю: вторая степень склероза, — полуобернулся водитель, произнося слова погромче.
— А это еще почему? — стал выяснять любознательный эксперт-криминалист.
Паромова тоже заинтересовало это высказывание шофера.
— А потому, — принялся пояснять водитель, — что существует три степени склероза.
И, не отрываясь от контроля за дорожной обстановкой, стал рассказывать анекдот.
— Первая — это когда мужчина пришел в туалет по нужде, но там вдруг забыл, зачем пришел.
Вторая — когда пришел, и помнил, зачем пришел, и нужду справил, но смыть дерьмо забыл.
— А у нас всегда так, — встрял Андреев, — одни срут, а другие за ними смывают, дерьмо убирают! А первые даже и не замечают, что накакали, нагадили, словно так и должно быть! Козлы!
В словах эксперта-криминалиста была правда: большинство курян, несмотря на всевозможные призывы о соблюдении чистоты и порядка, относились к этому наплевательски. Гадили бесцеремонно, где только могли. И потому город, особенно его окраины, круглый год были завалены бытовым мусором: окурками, клочками бумаги, обертками, отслужившими свою службу целлофановыми пакетами, пластиковыми и стеклянными бутылками. А в последнее время и того хлестче — одноразовыми шприцами и использованными презервативами. Это уж наркомолодежь старалась…
— Не перебивай, если желаешь услышать про третью степень склероза, — обиделся невниманием водитель.
— Молчу, молчу! — извинился Владимир Давыдович. — Давай, рассказывай.
— Третья степень, — стал досказывать анекдот водила, не забывая следить за дорогой, — это когда и нужду справил, не забыл, и воду из бачка в унитаз слил, чтобы дерьмо смыть, но при этом забыл штаны с себя снять! Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха, — залился смехом Андреев, да так, что слезы в уголках глаз выступили. — Ха-ха-ха!
Заулыбался и Паромов, когда-то, давным-давно, еще в студенческую пору слышавший этот анекдот.
Рассказанный водителем анекдот о склерозе вызвал в голове старшего следователя ассоциации с другими смешными случаями человеческой забывчивости, в том числе и с подобными явлениями в милицейской среде.
Когда он еще работал на Магистральном, в шестом отделе милиции, о котором теперь лишь воспоминания остались, аналогичный случай произошел с дознавателем Куликовым Василием Павловичем. Однажды Кулик, как звали его все для краткости, выехав ночью на осмотр места происшествия. После осмотра и составления протокола, то ли спросонья, то ли от природной рассеянности, забыл на месте происшествия свой дипломат. Когда же возвратился в отдел, то долго искал его в служебном кабинете и в помещении дежурной части. Все грешил на коллег — мол, подшутили, спрятав. А те божились, что ни сном, ни духом… Хорошо, что оперативный дежурный Соколов Валерий Львович догадался отправить его на «дополнительный» осмотр того же места происшествия. Прибыв, Куликов благополучно и нашел свою пропажу.
Вспомнил, но рассказывать не стал, чтобы не сочли за очередную милицейскую байку.
До здания областного УВД, в подвалах которого располагался ИВС долетели за несколько минут.
— Вас ждать, — спросил без особого энтузиазма водитель, — быстро отделаетесь?
— Вряд ли, — ответил Паромов. — Поезжай на базу. Отсюда мы как-нибудь сами доберемся.
— Да, доберемся, — поддержал следователя Андреев, которому предстояло тащить на себе чемодан с видеокамерой «Сони».
— Тогда, до завтра! — обрадовался водитель, берясь за рычаг переключения передач.
— До завтра.
«Жигуленок», доставивший следователя и криминалиста в УВД, развернулся и покатил восвояси, радостно посигналив в нарушении правил дорожного движения, строго-настрого запрещавших беспричинную подачу звукового сигнала в черте города.
САПА ПРОДОЛЖАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
От курирующего опера секретный сотрудник уголовного розыска по прозвищу Сапа в «обжитую» камеру возвратился тогда, когда там Крюка уже не было — перевели в другую вместе с вещами. Зато в камере появился новый «жилец» — молодой парень. Худощавый и прыщеватый.