— То есть ты теперь хочешь выставить виновной меня? — Анна была настроена воинственно. — Тебе не кажется, в таком случае, что этого было бы достаточно? Зачем нужно было заставлять его закончить жизнь самоубийством?
— Сначала, я думала, что этого хватит, — Валентина сменила тон на спокойный. — А потом он сам пришёл ко мне. Сказал, что он в смятении. Сказал, что ему больно. Мне было тоже больно после потери супруга. Я сделала так, что мысль о ребёнке вообще перестала выходить из его головы и прописала ему успокоительное — вечность.
Аня хотела что-то сказать, но Валентина остановила её взмахом руки:
— Всё, что он сделал — он сделал сам, — продолжила она. — И махинации со страховками, и смерть его ребёнка и его самоубийство — это его выбор.
— Выбор, предложенный тобой.
— А на нас постоянно что-то влияет! — повысила голос Валентина, — Постоянно! И это не значит что нужно перекладывать ответственность за свои поступки на кого-то ещё! Нужно учиться жить с совершённым тобой выбором. И учиться умирать вместе с ним. Геннадьев оказался не способным к тому, чтобы жить с последствиями своих поступков. В отличие от Туманова. Этот хоть и не может смириться со смертью своего сына, зато может жить, зная, что он насильник, убийца, алкоголик и тот, кто разрушил всё, что когда-то создал. Самое ужасное в том, что он ещё и удовольствие от такой жизни получает.
— Не поняла, — Аня смотрела на мачеху в упор. — Ты хочешь сказать, что убитая Тумановым девушка это результат твоих действий?
— Это результат завихрений в его голове, — ответила мачеха. — Нужно было лишь слегка подтолкнуть. Я представила себе его мозг. И представила как он получает удовольствие от того, что лупит эту девчонку плёткой. А потом я отключила это удовольствие и внушила ему, что он получит большее наслаждение, если истерзает её. И я так надеялась, что ты, со своим желанием найти достойную статью, выставишь Туманова на весь мир насильником, садистом и убийцей. А ты струсила.
Анна не верила своим ушам:
— Я же встречалась с Виктором. Была у него дома. Я могла бы оказаться подвешенной за крюки рядом с той девчонкой. Я для тебя не просто инструмент. Ты и меня бы пустила в расход, как разменную монету.
— Не говори глупостей, — тон Валентины стал покровительственным. — Что ты сделала? Помешала Геннадьеву отвести ребёнка в сад! Продала Граффу картину! Да не написала статью про Туманова, которую должна была написать!
— НО ТЫ И В МОЕЙ ГОЛОВЕ КОПАЕШЬСЯ! — перешла Аня на истерический крик, перегнувшись через стол ближе к мачехе. — ТЫ И В МОЙ ГРЁБАННОЙ ГОЛОВЕ ЗАМЕНЯЕШЬ ОДНИ МЫСЛИ НА ДРУГИЕ!
Валентина со скоростью змеи схватила Аню за подбородок. Истерика у девушки прошла, и она сдавленно продолжила:
— Это же возведение в абсолют фразы: «Выдрючить мозг», разве не так?
Анна даже не пыталась вырваться.
Валентина уставилась своими глазами в Анины, и девушка увидела до чего же они омерзительно белёсые.
— Посмотри на это иначе, — прошипела женщина.
Она продолжала держать девушку за подбородок правой рукой, и Аня увидела, как Валентина, оперевшись на левую руку, заползла животом на обеденный стол. Её лицо стало ближе к Аниному лицу, а цвет глаз из белёсых превратился в зелёный. Потом её тело начало переворачиваться. Рука, держащая Аню за подбородок, вывернулась в плече, в локте и в кисти с таким хрустом, как будто по близости валили деревья.
Туловище, тем временем, продолжало вращение, при этом лицо Валентины так и осталось обращено к Ане. Создавалось впечатление, что от шеи до копчика тело женщины было насажено на ось. Левая рука тоже выкрутилась в трёх местах и снова захрустели кости. Та же участь постигла и ноги женщины.
Окружающий мир для Анны подёрнулся блюром. Чётким перед нею было только человеческое тело, выгнутое в неестественную позу и похожее на паука. Лицо, смотрящее на девушку, было восковым и мёртвым, как маска. Седые волосы безжизненно свисали на смотрящую вверх грудь и сосульками тянулись к столешнице. Руки и ноги были вывернуты под неестественными углами, и правая рука всё ещё держала Аню за подбородок. Только это была не живая рука. Девушка чувствовала что-то шершавое, похожее на хитин.
В момент, когда она готова была закричать при виде монстра, находившегося перед ней на расстоянии вытянутой руки, Аню отбросило далеко от него, и она увидела завораживающую картину. Мачеха предстала перед ней в виде паука, восседающего на паутине из красивых серо-голубых нитей, которые тонко подрагивали и были украшены бисеринками росы.