Верочка действительно была умница: она всё видела, всё чувствовала, всё понимала. Её не было нужды завоёвывать.
В предпоследнюю ночь девочка после ужина пришла в его комнату, без рисовки, очень обыденно, словно это было привычным семейным ритуалом, сняла пижаму, нырнула под одеяло и прижалась, прожигая мужское тело нагой грудью, словно так было всегда.
– Почему… Вера?
– Захотелось прислониться, почувствовать живое тепло, поделиться своим. Просто так. Не ищите подвоха, Фёдор Михайлович. Я взрослая. Мой поступок ни к чему вас не обязывает. Мужчина и женщина наедине. Воздух вокруг наэлектризован до предела. Я чувствую ваше желание. Разве можно быть рядом и не заразиться?
– Не хочу, чтобы в последствие тебе пришлось пожалеть. Цветок, который сорвали, быстро вянет. Я стар… для тебя. У нас нет, не может быть счастливого будущего.
– Его ни у кого нет. Есть только иллюзии. Вот вы… у вас есть всё, о чём только можно мечтать: положение, семья, успешная карьера, достаток… а вы от всего этого убегаете. Образ идеального будущего не сложился. Пока оформляли пейзажный фон, антураж, потеряли несколько самых важных элементов, здоровье и молодость, например. Утратили безвозвратно.
– Не научился я жить малым. Стремился быть кем-то значительным, расширял личное пространство, в итоге оказался в лабиринте, из которого нет выхода: слишком много токсичных обязательств.
– Кризис среднего возраста. Самая большая в жизни переоценка ценностей. Женщинам за пятьдесят ещё сложнее. Многие сходят с ума. Моя мама, например, эмигрировала в личное пространство и не вернулась оттуда. Вы мне нужны. Сегодня, сейчас. Вы первый, кто отнёсся ко мне как к девушке, а не как к самке. У меня нет ничего, кроме молодости и стремлений, у вас – ни того, ни другого. Хочу поделиться.
– Щедро.
– Зря вы так, Фёдор Михайлович, я искренне, безвозмездно.
Эта ночь была территорией бесконечного счастья.
Неземное блаженство растянулось на сутки.
Увы, время невозможно остановить, даже когда для этого есть серьёзный повод.
– Верочка, поехали со мной.
– Зачем, Фёдор Михайлович, предлагаете руку и сердце?
– Хотел бы, но… не могу оставить семью. Жена не заслужила такую кару. Назначу тебя замом, введу в совет директоров. Помогу с квартирой.
– Торгуетесь, назначаете цену. Предлагаете роль фаворитки, любовницы. Боюсь, знаете ли, продешевить. Шучу! Просто не хочу превратиться в стерву. Вы мне ничем не обязаны. Расслабьтесь. Мне было хорошо, вам, как я понимаю, тоже. Не нужно ничего придумывать. Я от поцелуя не забеременею, а жизнь… сама всё расставит по местам.
– Я привязался к тебе. Хочу и могу упростить, раскрасить твою жизнь. У меня большие возможности. Хочу быть рядом.
– Будь, пока нас обоих такие отношения устраивают. Мне моя жизнь нравится. Ты – тоже.
– Как ты себе это представляешь? Ты здесь, я – там. Между нами сотни километров.
– Думай.
– Я тебя… люблю! Позволь попробовать сделать тебя счастливой.
– Смело. А там, в кабинете Константина Андреевича, смотрели как на привидение.
Фёдор покраснел, – большое, девочка моя, видится на расстоянии. Не разглядел сразу.
– Я не в претензии. Не вы первый. Внешность у меня неброская. Не стремлюсь выделиться. К богатству тоже равнодушна. Люблю движение, энтузиазм, страсть. Моя широта вам не по силам.
– Поехали, не пожалеешь.
– Не обещаю, но подумаю.
– Я уже всё решил…
– Всё, – заулыбалась Вера, – это очень… очень много. Боюсь, не осилю.
– Где же ты раньше была?
– В какой период времени?
– Когда я был молод.
– Вот вы и ответили на свой вопрос. Домой отвёзёте?
– Хоть на край света.
Верочка всплакнула, когда прощались.
– Сдавай дела, рассчитывайся. Жду звонка. Отказ не принимается. Королевой жить будешь.
Фёдор Михайлович вновь обрёл желание жить, был полон энергии и энтузиазма, сразу по приезду развёл бурную деятельность.
Была снята, со вкусом обставлена квартира, расчищена вакансия зама, продуманы до мелочей нюансы конспирации.
Днём Фёдор Михайлович думал о Верочке, ночами о ней мечтал и грезил, вызывая в воображении объёмные голограммы. Он был счастлив, что такая девушка согласилась быть рядом.
Прошла неделя, затем вторая.
Вера как в воду канула: не звонила, не отвечала.
Пришлось ехать. Но на месте ждало ещё большее разочарование: Верочка уволилась и куда-то уехала, оставив в съемной квартире у подружек лаконичную записку: “Прости и прощай. За меня нельзя решать, тем более всё. Не хочу стать ещё одним токсичным обязательством”
– Дурёха, я же фигурально! Где… где тебя теперь искать!
Впервые в жизни Фёдор Михайлович был по-настоящему влюблён, впервые бессилен перед обстоятельствами.