– Это неправда… – захныкала Агата. – Папа любил меня, он никогда не говорил мне ничего плохого, и он не врал мне…
– Ты наивная простушка!
Поднявшись на ноги, мать оставила початую бутылку в кресле и вперила в дочь злобный взгляд.
– Он врал нам обеим! С самого начала!.. Мы были ему не нужны вовсе. И ты тоже должна о нем забыть, сделать так же, как он поступил с нами обеими! Вычеркнуть его из памяти! Я тебе помогу!
Мать с неожиданным проворством выскочила из дома и побежала в сторону деревянного сарая, стоявшего в углу участка. Через минуту она, вооружившись массивным топором, уже распахнула скрипучую калитку и двинулась в сторону леса.
– Мама! Куда ты? Постой!
В закатном солнце, окрасившем верхушки елей в красновато-рыжий цвет, Агата видела, как женщина, чуть пошатываясь и волоча за собой тяжелый топор, затерялась между кустами и деревьями. Бросившись следом, дочка пыталась вернуть мать домой, но та лишь с рыком отбросила девочку в сторону, а сама уверенно пошла в направлении той самой поляны, где так много часов провела Агата наедине с собой, своими мыслями и молчаливым слушателем с зелеными глазами.
Топор вгрызался в сухую древесину с глухим звуком, в стороны летели мелкие крошки и щепа, и дерево стонало. Агата с ужасом наблюдала за тем, как ее мать раз за разом взмахивала топором, всаживая его все глубже в прогнившую изнутри древесину, и слышала, как скрипели ветви дуба, прося о помощи.
– Мама, прекрати, пожалуйста! Не надо этого делать! – взмолилась девочка.
– Я преподам тебе урок! Ты забудешь отца, прекратишь сюда бегать, и будешь всегда рядом со мной!
Вспотевшая женщина, сжав зубы, продолжала свое дело. Лезвие топора блестело в лучах заходящего солнца, и с каждым новым ударом Агата чувствовала, как отсекалось что-то важное в ее собственной душе.
Она бросилась к матери и впилась пальцами в ее руки, пытаясь остановить это безумие.
– Не мешай! – Женщина грубо оттолкнула девочку и продолжила убивать старое дерево.
Через четверть часа дуб, пронзительно заскрипев, начал заваливаться набок. Его прогнившее черное нутро было легкой добычей для топора, и, стоило дереву рухнуть на землю, в воздух взлетело облако пыли, мелких листьев и трухи. Агата не смотрела на это. Она сидела в стороне, сжавшись в комок и только плакала. Ее детство было безжалостно срублено под корень.
Мать молча прошла мимо нее, удовлетворенная своим поступком, и затерялась в лесу.
Ночь наступила скоро, укрыв землю и дома своим иссиня-черным крылом. В комнате Агаты еще какое-то время горел свет – девочка лежала на кровати без сна, но, стоило матери заметить светлый луч, выбивавшийся из-под двери, как она бесцеремонно вошла и щелкнула выключателем.
– Нечего сопли размазывать. Ложись спать.
Хлопнув дверью напоследок, женщина ушла в гостиную дальше смотреть телевизор. А Агата так и осталась лежать без движения. Она прислушивалась ко всем звукам в доме и за его пределами: как работал телевизор, как капал кран на кухне, а где-то у соседей с рычанием заводилась машина. Ветви кустарника, стучавшие в окно, утешали девочку своим трескучим звуком, и вскоре она забылась сном, надеясь отыскать в нем утешение.
Посреди ночи Агату разбудил резкий и громкий хлопок входной двери. Она подскочила на кровати и долго не могла понять, почудилось ей это или нет. Решив сходить на кухню за водой, девочка выбралась из кровати и шагнула в коридор.
В гостиной по-прежнему горел телевизор: на экране шел какой-то боевик, постоянно раздавались звуки стрельбы и взрывов. Девочка подумала, что, наверное, именно они ее и разбудили. Матери в кресле не было, и Агата выключила телевизор, после выпила воды и направилась обратно к себе. Проходя мимо комнаты матери, она заглянула в открытую дверь и тут же застыла в удивлении. Кровать была пуста.
Дом дышал тишиной, и Агата несколько минут бродила по комнатам, пытаясь понять, куда же делась ее мама. Вот только женщина так и не нашлась, словно она испарилась в один миг.
Не сразу до слуха Агаты с улицы донесся странный звук, на который она все это время просто не обращала внимания, а теперь неожиданно сконцентрировалась на нем. Скрипела старая калитка во дворе их дома. Калитка, которая всегда запиралась на ночь.