Если вернусь. Не скрою, мрачные мысли периодически посещают мой мозг, но, думаю, виной тому излишняя эмоциональность существ, которую я унаследовал с обликом. Надеюсь, научусь со временем справляться и с этой напастью.
* * *
Очередной выход в мир. Гор великий! Мир огромен! Даже в сравнении с опекунами, а уж при моем карликовом росте кажется и вовсе бесконечным.
Первый контакт с особью моего размера. Почти моего. Представителем низшего уровня. Он, конечно, навис надо мной этаким закутанным в утепляющие покровы шаром, но выглядел все-таки значительно меньше опекунов. Среди головных покровов угадывались пухлые щеки и пара щелок, заменяющих глаза. Шар что-то угрожающе прогудел. «Снег мой» - мысленно перевел я. Огляделся. Все обозримое пространство вокруг покрывала холодная и мокрая субстанция «снег». И всё его??
- Ты – властелин этого мира? – поинтересовался я.- Создатель?
- Снег мой! – повторил Шар и толкнул меня в грудь. – Уходи!
Мы – МЫ! – несколько иначе выясняем право на территорию. Пока подбирал аргументы, переводил, тело отреагировало само, без участия разума. Перед выходом в мир мне вручили примитивный полимерный инструмент – «лопатка», и этой самой лопаткой я съездил по макушке наглому Шару. Шар тут же громко заорал и на коротких ножках – у него, оказывается, ножки есть! – покатился к своему опекуну. А ко мне тотчас подскочила женская – уже научился определять гендерную принадлежность! – особь нашего клана и укоризненно загудела в ухо. «Тошенька, - перевел я, - мальчика бить нехорошо! Мальчик пришел с тобой поиграть…»
Так это игра была? И почему я не догадался?
Старательно выговаривая слова, заявил: «Хочу домой!», куда и был немедля препровожден.
* * *
Одной из неудачных – спонтанных! - попыток рассказать о себе оказался изобразительный метод. Я вообще-то не художник, хотя и могу набросать пару эскизов на заданную тему, но примитивные конечности тара… - руки! Руки еще не слишком хорошо слушались. Недостаток моторики не позволил должным образом отразить на целлюлозном носителе идею по теме «так-дети-рисуем-кто-кем–хочет-стать». И, хотя рисунок получился несовершенным, корявым и примитивным, мне изображенный облик показался прекрасным и вызвал такую бурю эмоций, что чуть не расплакался. Сдержался, строго одернув себя и напомнив о несвоевременности позыва и необходимости концентрации.
- Миша Иванов нарисовал… - воспитательница вгляделась в изображение из разноцветного набора квадратов, утыканных шипами, - он хочет стать… Космонавтом! Правильно, Миша?
Мой сосед по столу важно кивнул.
- Молодец, Миша! Маша Бредихина...
На всеобщее обозрение выставляется крестообразная форма, лишенная пропорций и обильно сдобренная розовыми хаотичными штрихами.
- Маша будет... э-э-э... балериной! Очень хорошо, Маша!
Моя соседка по столу - сестра того самого Шара со двора и тоже шар, только чуть поменьше и с косичками, застенчиво улыбнулась.
Коллективная опекунша выдернула лист из моих ладоней.
- Теперь Антон Селиванов. Все смотрим на рисунок Антона!... Это… Это что такое?
Группа художников-примитивистов загудела, выдвигая различные версии моей графической идеи.
- Стрекоза!
(Что такое «стрекоза»?)
- Орёл!
- Сам ты орел! У орла два крыла, а тут вон сколько!
- А туловище зато как у стрекозы! – не унимался мой сосед.
- Это дракон!
- Змей Горыныч!
- Это орёл! У змеев нет клювов! И у стрекозы нету!
- Тоша, - опекунша движением руки оборвала гвалт. – Ты что нарисовал?
- Себя, - тихо ответил я. Глаза защипало. (Я спокоен, спокоен. Все нормально!)
- Себя? Это… ты??- она повертела картинку. – Ты себя видишь вот таким?
- Да, - прошептал я и отвернулся. – Я на самом деле такой. Настоящий.
(Спокойно, спокойно! Не вздумай зареветь!)
- Угу.
Опекунша подумала секунду, потом озвучила оригинальную идею:
- Тоша будет летчиком. Он нарисовал самолет будущего, который машет крыльями.
Забрала рисунок, затем громогласно объявила об окончании мероприятия, велела всем мыть руки, строиться и идти в столовую.