Мужики покидали свой реквизит и бросились тикать вниз по лестнице, пропуская сразу несколько ступенек, аж пятки сверкали. Я глумливо расхохотался и подцепил шупальцей последнего бегуна. Тот навернулся и шикарным кулём покатился вниз.
Удовлетворённо кивнув, я развернулся к Машке, которая только что справилась с замком и открыла дверь. На периферии опять мелькнуло что-то золотое, и я с рыком развернулся туда, но снова ничего. Что это?! Р-р-р! Крылатые, опять буяните?!
— Хм… странно, - моя девка наклонился к брошенной сумке курьера, затем задумчиво посмотрела на пару ломов лежащих возле стены. - Я вроде бы не заказывала ничего. Может, ошиблись дверью? Пришли, бросили и ушли, что ли? Странно…
«Странно, странно» - передразнил я, недовольно оборачиваясь вокруг неё. Наивная курица!
Пожав плечами, Машка вернулась в квартиру, закрыв дверь.
В воскресенье к нам припёрлись предки со своими кулинарными изделиями. А я еле двигался, между прочим! А всё потому что одна разноглазая паршивка накануне потащилась в храм освящать свои яйца и куличи, а потом стояла до утра на службе. Мне было тяжело! Еле дополз с ней до лестницы церкви, и пришлось там лечь среди своих ослабленных братьев. Никто из нас в эти дни не мог находиться внутри храмов, слишком уж там было горячо, золотой свет прожигал почти насквозь.
И теперь я вынужден был отсиживаться на своей любимой люстре в зале и наблюдать, как эти смертные лыбятся и поглощают еду. Сил не было даже на то, чтобы элементарно послать помыслы об обжорстве после поста. Чувствую себя полностью разбитым и никчёмным!
Я глухо застонал. Какой же сегодня тяжёлый день…
Через неделю мне полегчало, я взбодрился и был готов к новым свершениям. Силы, конечно же, ещё было мало, но я всё же Раминиель, я умею брать себя в лапы и у меня стальная сила воли.
А планы у меня были великие! Потому что сегодня Машка с родителями решили поехать в паломничество. И вот мы уже который час трясёмся в машине, а у меня уши вянут от церковных завываний, которые запустили из всех динамиков. Я кривился и дёргался, уже почти привыкнув к обжигающему свету, что постоянно окутывал Машку, словно долбанный кокон окуклившуюся гусеницу. Покосился на предков моей девки. И когда они только успели стать такими набожными-то? Присосался к ним как следует щупальцами, растянулся в улыбке, хе-е, до Машки им ещё далеко, но эти подвижки в ненужную сторону мне определённо не нравятся.
Машка задумчиво перебирала в руках чётки и наблюдала за ночным лесом за окном, а я терпел её свет, обрывая себя всякий раз, когда понимал, что завороженно наблюдаю за парящими в воздухе золотистыми всполохами. Размеренная езда по скоростному шоссе вгоняла всех в сон, кроме меня, конечно же. Пару раз я даже хлестанул папашу за рулём по шее, а то что-то он подозрительно часто стал клевать носом. Вот же безтолковый кусок! Как будто не знает, что нельзя до такого доводить! Или решил угробить всю свою семейку?
Тут меня пронзило пониманием, что у всех троих в программах жизней проявилась возможная гибель. Я похолодел и напрягся. Какого хрена?.. Когда это успело появиться-то?!
В следующую секунду нас ослепило фарами грузовой фуры, которая выскочила на встречку, а папаша был таким уставшим, что не успел вовремя среагировать. Вот же жалкий человечишка, если бы не усталость, он успел бы свернуть на обочину и избежать удара.
Визг тормозов обеих машин. Крики. Я успеваю выхватить картину того, как глаза Маши округляются от страха, а я тону в этих озёрах. Вижу, как из темноты леса со всех сторон к нам хлынули смазанные чёрные тени. В них я мигом узнаю своих братьев. Целая армия? Здесь? Зачем это?
Следом удар.
Точнее он должен был произойти, но моя скорость и ловкость оказались быстрее всех в сложившейся ситуации. Я укрупнился настолько, насколько смог, уплотнился до треска, стискивая клыки, и навалился на боковину кабины грузовика. На периферии мелькнуло золотое крыло, но я тут же об этом забыл, занятый приложением необходимых усилий. Этого оказалось достаточно, чтобы траектория движения фуры изменилась. Она пронеслась мимо нашей машины по-касательной, сбив боковое зеркало со стороны водителя и с оглушительным скрежетом пропоров металлический бок.
Как же тяжко мне дался этот манёвр. Всё моё тело ломило и горело от напряжения. Я повалился на асфальт, наблюдая, как машина с Машкой отлетает в кювет и заваливается на бок. Внутри всё похолодело. Выпустил несколько отростков, чтобы оттолкнуться от дороги и поднять себя.