Нужно собраться, не могу же я — Раминиель — просто так валяться на полу какой-то занюханной церкви и страдать. Остальные должны страдать, но не я! Сделав над собой усилие, я сел и встряхнулся. Бр-рр! Сфокусировался на своей разноглазой. Стоит себе притихшая со свечкой напротив Николая Чудотворца, я скривился и отвернулся. Думаешь, что от Раминиеля тебя кто-то спасет, мелкая ты засранка? Уплотнившись, я поднялся. Все же я погорячился, сказав, что мне начинает здесь нравиться. Передёрнулся от пристальных взглядов с икон вокруг. Их слишком много! Нафига их нужно так много?! Недовольно втянул щупальца, на клиросе в углу заунывно выли, от этого всё тело шло неприятными обжигающими волнами, как будто меня тащит по кочкам. Рр-рр! Как же бесит.
— Маша, идём, нам сюда, - вдруг оживилась кудрявая и потянула мою жертву куда-то в сторону. Я вскинулся и последовал за ними. Огляделся, мда-а, один из моих братьев, тоже сильный, но не сильнее меня, застыл на пороге этой богадельни, недовольно зыркая и рыча. Послал ему импульс, тот раздраженно ответил, решив не входить. Слабак. Кто не рискует, тот не жарит на сковороде грешников.
— Это отец Владимир, - шептала кудрявая моей девке. - Он очень хороший батюшка, мама к нему ходит много лет. Расскажи ему всё, он знает, что нужно делать.
Я зарычал и попытался уплотнить щупальца, чтобы хоть как-то огреть эту мерзкую балаболку по её тупой башке. Не смог, дёрнулся, встретившись взглядом с иконой Михаила. Зараза… И смотрит еще так насмешливо. Крылатый. Ррр-рр!
Пока мы с Михаилом тянули минорную ноту, меряясь взглядами, кудрявая упёрла мою девку вперёд и буквально толкнула к какому-то старику, засевшему в засаде возле аналое. Твою ж! Называется, отвлёкся на пару сраных секунд! Да за тобой глаз да глаз нужен, сссс… шшш! Я злился, а сил быстро двигаться не было. Пополз, что делать.
Я застыл. Старикан, к которому мою разноглазую доставили, был окутан золотой дымкой. Да что б тебя черти кусали вечность! Ай! Я резко дернулся от обжигающей вспышки, просверлив злобным взглядом пространство справа. На меня вылупился человеческий крысёныш трёх лет. И свечкой свой чирк по мне, затем снова чирк. Я настолько офигел от такой наглости, что захлебнулся в своём же гневе. Да как ты смеешь, дармоед мелкий, тыкать в меня?! Я — Раминиель! Но он пялился на меня своими крупными серыми глазищами и снова тянул грязные ручонки со свечкой. Весело тебе, да? Я тебе сейчас покажу, что такое настоящее веселье. Собрался с силами, сделал глаза по-краснее, отрастил клыки подлиннее, шерсть по-гуще, когти по-острее и проявился ему на секунду. Мелкий говнюк раскрыл рот и округлил свои глаза, быстро-быстро ими захлопав, смахивая появившуюся в них влагу. Ррр-рах-аха! Смеётся тот, кто смеётся последним. Ай! Да что б вас… я зашипел от новой порции боли, зыркнул выше, на меня укоризненно воззрился Сергий Радонежский. Рыкнув, я отполз от иконы подальше и уставился на свою разноглазую. Она сидел со стариком, окутанная его золотым облаком. Недовольно сопя, я разглядывал этого священника. Терпеть не могу таких. Не подобраться просто так, тем более здесь. Ррр-рр…
— Ну что тебе сказали? - шептала кудрявая, подхватывая мою жертву под локоть. Служба закончилась, и они спускались со ступенек навстречу снежному вечеру. А я выползал следом, обезсиленный и выжатый, как те лимоны, которые людишки кладут в чай.
— Светик, он потрясающий! Спасибо, что познакомила с ним, я столько всего узнала, - восхищенно ахала разноглазая. Затем нахмурилась. - Мне столько всего нужно теперь сделать, столько всего изучить. Но я так рада! Я чувствую, что на правильном пути.
Чувствует она, конечно. На правильный путь тебя только я могу наставить. Ну ничего, я приду в себя, и мы с тобой порезвимся ещё.
Я был в бешенстве, снова. Моя девка усердно взялась за эти дурацкие книги. Золотая дымка вокруг них не давала мне возможность смахнуть их со стола или спрятать куда подальше. Да что же это?! Почему я так мучаюсь с какой-то мерзкой девчонкой? Я — Раминиель! Я должен прижать её к когтю, а она должна безропотно прижаться. Думаешь, ты одна такая решительная и упорная? Я тоже такой! Я тебе спуска не дам. Разноглазая напряглась и посмотрела в мою сторону, словно что-то почувствовав. Два чистых бездонных озера, голубое и зелёное, внимательно шарили по тому месту, где я парил. Моргнула и вернулась к своему чтению. Ррр-рр! Я закрутился над столом, ощущая, как неприятный жар касается моего тела. Евангелие. Я взъярился ещё сильнее. Как до такого могло докатиться?! Как я это допустил?