Да-да! Я — смелая и отважная, сама кого хочешь в тупик поставлю, чем развлекаюсь, бывает, и очень часто. Но он…как чертово, жирно выделенное исключение из всех правил. Комета Галлея — не меньше.
Так что да. Я волнуюсь. Жду его в гостиной, круги наматываю вокруг дивана, представляю нашу встречу. Что будет? Как он отреагирует? Будет как-то вспоминать? Будет касаться этой темы или меня? Пожалуйста, да.
Но Марс и тут поступает, как истинное исключение. Он просто проходит в комнату быстро и стремительно, пишет по пути сообщение. Тоже быстро. Потом бросает на меня взгляд, кивает и тихо говорит:
- Я переоденусь и начнем.
Вот и все. Он уходит, я смотрю ему в спину, сжираемая обидой, как маленькой, но особо вредной и свирепой пираньей. Угомонить ее непросто. Я понимаю разумом, что в машине была лишь часть спектакля, хорошо отрепетированная сцена, и меня она не должна задевать! А цепляет… приходится напоминать себе ором в рупор, зачем я здесь на самом деле! Очнись, Астрид, твоя роль простая, и она никак не связана ни с чем, кроме помощи.
Да. Я здесь, чтобы помогать, а не усложнять и без того непростую ситуацию. И вроде вот получается в это поверить, но…когда Марс возвращается в комнату, сняв с себя все слои официоза, меня снова подкидывает.
Выглядит потрясающе.
Я не могу не отметить, что он — красивый мужчина. Высокий, крепкий, глаза глубокие, взгляд твердый, вечный его спутник — сексуальный костюм тройка, но сейчас он кажется мне гораздо привлекательнее. Дело в том, что именно в этот момент я вижу в нем не небожителя, а обычного человека, который умеет и может испытывать чувства. Например, волнение. Да-а-а…Марс волнуется.
Мнет руки, не знает, куда деть взгляд, да и себя в целом, и это до одури мило, вызывает во мне мягкую улыбку.
- Вы волнуетесь? - тихо спрашиваю, он почти цыкает и отплевывается, но вовремя сдерживает свои порывы, подходит к дивану.
- Давай начнем.
Хотя, в принципе, это тоже можно трактовать, как своеобразный ответ: нервничает. Я больше не акцентирую на этом внимание, подхожу и присаживаюсь напротив, спрашиваю.
- Кого мы будем искать сегодня?
Я даю ему выбор осознанно, пусть и знаю, что больше всего он хочет найти свою Землю.
- Лену. Четвертую жену.
Удивлена. Смотрю на него пару мгновений, но Марс настроен серьезно: понимает, чего я жду, но давать? Нет. Не будет. Это, в свою очередь, понимаю я. Возможно, боится? Не готов? Ладно. Мне в принципе что? Настаивать не буду, киваю.
- Хорошо.
Так я снова оказываюсь в уже привычном, морозном пространстве. Сегодня, правда, здесь все иначе. Нет ветра, только сухой, кусачий лед, а уже все равно не такой агрессивный, как раньше. Хорошо. Это можно считать подвижкой.
Осматриваюсь. В прошлый раз я видела огонек, уверена в этом на сто процентов! В этот раз тоже должна его увидеть. И…вон он! Ох, боже! Я готова разрыдаться от счастья! Наконец-то хоть что-то!
Правда…рано я радовалась. Сколько бы ни шла, ближе подобраться не получается. Бегу — он удаляется. Решаю не пугать и крадусь — стоит недолго на месте, и снова вжик! и за километр!
- Да чтоб тебя! - злюсь не на шутку и топаю ногой, - Зачем ты играешь со мной?! Я же здесь, чтобы помочь!
- Будь ближе…- вдруг шепчет снег, и я оборачиваюсь.
Вокруг — ничего, но голос мягкий, как будто отдаленно знакомый, повторяет:
- Ближе будь…
- А я не пытаюсь?! Его огонек от меня бегает!
- Чтобы к нему стать ближе, будь ближе к нему.
Загадки, блин?! Тавтология?! Ты серьезно?!
- Ты знаешь ответ…
Голос растворяется в мягком ветерке по снегу, что подкидывает пушистые хлопья и уносит в сторону горизонта, а я снова остаюсь одна. Здесь красиво. Правда. Ровная, чистая гладь, луч красного солнца играет на блестках снега — нигде ничего нет, одна бескрайняя вечность.
Вдыхаю запах, пахнет зимой. Я люблю зиму, если честно: и долгие ночи, и иней на окнах. Особенно люблю тепло. Мне всегда казалось, что зимой и люди теплее становятся. Теснее как будто…
Точно! Теснее!
Резко распахиваю глаза. Марс смотрит на меня странно, но быстро моргает и подается вперед.
- Что-то услышала?
- Почти.
Ох, неужели я собираюсь это сделать? Но да. Собираюсь.
Подняться с дивана впервые в жизни мне дико сложно, потому что страшно. Я почему-то вдруг снова смущаюсь, глупею по щелчку пальцев, становлюсь образцом человека с грацией картошки, спотыкаясь о столик.