— Ах да. Письмо запечатано кровью. Их кровью. Так что не шали.
Демон в пентаграмме дёрнулся, но промолчал.
— Не переживай, это простая предосторожность, — продолжил Дэм. — Это письмо не для твоих глаз. Уверен, что Шэр ад Эрдо будет весьма взволнована. Она ждёт его. Так что не зли её. Ты понял меня?
— Ты знаешь Шэр ад Эрдо? Хм.
— Конечно знаю. И даже лучше, чем ты мог бы представить.
— Хм. Пожалуй, я понял тебя, — после долгой паузы произнёс демон. — Давай своё письмо.
Дэм осторожно положил его в специальный карман, нарисованный рядом с пентаграммой. Секунда. И узоры этого участка, специально созданного для таких вот передач, вспыхнули голубым светом.
— Осторожный, — хихикнул демон. Обнюхал письмо и скривился. Дэм вычитал способы нейтрализации следов ауры, крови и прочего. И обработал письмо этим составом загодя, а потом хранил его соответствующим образом, из-за чего письмо пахло чем угодно, кроме него. Конём, навозом, блохами, гнилой соломой и так далее, и тому подобное…
Дальше Дэм запитал второй вспомогательный контур пентаграммы. И демон смог добраться до приготовленных ему жертв. Секунда. Вторая. Третья. И они осыпались мелким прахом.
После чего контур пентаграммы пару раз мигнул и погас. Уходя, демон забрал всю магическую энергию, находящуюся в накопителях. Обычное дело для мелких и слабых. Для них энергия — страшнейший дефицит. И вот так употребить трёх человек, как говорится, с потрохами они считали за величайшее благо. Это был пир для них. Очень обильный пир.
Дэм же занялся подчисткой следов ритуала и ожиданием… Почему подчисткой? А зачем ему лишние вопросы со стороны Готфрида? Он ведь наверняка узнает о ритуале. У него есть артефакт, который позволял отслеживать такие вещи. Именно по этой причине он рисовал всё мелом на камне. Стереть такой узор не проблема. Да и сектанты так не поступают…
Мир Морхейн. Полчаса спустя. Цитадель рода Эрдо
— И как это понимать⁈ — Бхенар был полон гнева, тряся в руках какой-то свиток.
— Что случилось? — удивилась Шэр.
— Это я должен у тебя спросить, что случилось? Почему тебе приходят письма с периферийных миров? Да ещё запечатанные нашей кровью! Хуже того, приносят их мелкие бесы! — взревел Бхенар и швырнул на стол, скрученный в трубочку лист пергамента.
— Отец. Успокойся. Давай сначала посмотрим, что это за письмо, — с этими словами она прикоснулась к печати, и та легко разомкнулась, позволяя развернуть лист.
Здравствуйте дорогая мама!
Пишет вам ваш новоиспечённый сын с благодарностью и любовью, которыми только и жив в эти трудные дни. У меня всё отлично. Жив. Здоров. Кушаю хорошо. Стул крепкий. Сон отменный. Расту не по дням, а по часам. Так что за меня вы не переживайте.
Мне жутко неудобно отвлекать вас от дел, но больше мне обратиться и не к кому. Ибо, полагаю, вы не сильно жаждете преждевременно информировать «прогрессивную общественность» о моём существовании. Надеюсь, тот «престарелый Купидон» не разболтал всей округе откуда, куда и что он тащил? Но, пожалуй, я увлёкся. За что прошу меня простить. Так что, памятуя о вашем экономном характере и взвешенном отношении к ресурсам, перехожу к делу. Мне очень нужна информация о том, почему происходит самоуничтожение миров и что с этим можно сделать.
Из того, что я смог выяснить, мне очень не понравилась Великая война, что прошла несколько столетий назад, в ходе которой одна часть Бог ов изгнала другую. В результате возник определенный перекос стихий в сторону Хаоса. Например, вместо Бога Войны у нас тут почему-то резвится Божество Разрушения, а вместо Богини Любви почему-то торжествует Страсть. И так далее. Возможно, я на ошибочном пути, но, на мой дилетантский взгляд, оставшиеся небожители сами исказили энергетический баланс таким образом, что он ускоренно прогрессирует в плане саморазрушения.
С любовью, ваш сын Бэр.
P. S. Поцелуйте от меня в щёчку нашу проказницу Азуру.
Шэр положила письмо на стол и, взявшись за виски, откинулась на спинку кресла, куда буквально рухнула.
— Что там⁈
— Прочти, полагаю, это больше не секрет, — произнесла она едва слышно.
Бхенар мгновенно схватил письмо и жадно впился в строчки.
— Какой стервец! — подвёл он итог, швырнув письмо обратно на стол. — Кстати, когда ты его умудрилась заделать?