— Ну, чего замер статуей? Живо принес мне обувь!
— Тебе надо, ты и неси! — тоненьким писклявым голосом отозвался Добби.
И лишь осознав, что сказал, вытаращил от ужаса глаза и зажал руками рот, словно желая запихнуть вырвавшиеся слова обратно.
— Что-о? — удивился Малфой.
Его лицо побагровело, а рука машинально потянулась за палочкой.
— Круцио!
Попавший под заклятие домовик затрясся и закричал, срывая голос. Но не только от выкручивающей мышцы боли. Непростительное послужило могучим тараном, пробившим какой-то барьер в его сознании. Чужие воспоминания захлестнули примитивный разум эльфа, меняя его, перестраивая в соответствии с собственными усмотрениями. И когда Люциусу надоело пытать своего слугу, тот, полежав немного, с трудом поднял голову и наградил аристократа полным ненависти взглядом.
— Надеюсь, ты усвоил урок, — протянул Малфой. — А сейчас живо принеси мои сапоги! И если ты не успел их начистить…
Закончить блондин не смог. Эльф щелкнул пальцами, и вышеупомянутая обувь, возникнув под потолком, со всего размаху спикировала на голову аристократу, треснув того каблуками по макушке. Люциус опешил. Больше от неожиданности, чем от боли. Похоже, его домовик сошел с ума. Добби и раньше-то особым интеллектом не отличался, но сегодня растерял жалкие крохи разума, посмев напасть на собственного хозяина. И он этого так не оставит!
Малфой навел волшебную палочку на эльфа, но ушастая тварь тотчас испарилась, а в следующую секунду мимо лица аристократа пролетела ваза династии Мин. Ужасно дорогой предмет гордости семейства, выставляемый напоказ для гостей, встретился со стеной и грудой мелких фарфоровых осколков осыпался на мраморный пол. А в темном углу кто-то сиплым голосом проскрипел:
— Мерлин побрал бы запрет на причинение вреда хозяевам!
Люциус ощутил укол страха. Просто сумасшедший домовик — это одно, а невменяемый эльф без чувства самосохранения, испытывающий к тебе ненависть — совсем иное. Оглядевшись в поисках источника угрозы, Малфой не нашел ничего лучше, чем отправить "редукто" в подозрительный угол. Ответом стал грохот еще одной старинной вазы, не пережившей встречи со стенкой. И тогда аристократ отчаянно завопил:
— Добби, приказываю тебе появиться передо мной и получить одежду!
Установка, заложенная в разум любого представителя ушастого племени, сработала. Перед блондином возникло маленькое чудовище, удивленно хлопавшее глазами. Воспользовавшись ступором эльфа, Люциус сорвал с шеи шарф и сунул его в руки спятившего домовика:
— Я освобождаю тебя от служения! Отныне ты больше не эльф рода Малфоев!
После этих слов тот, кого раньше звали Добби, почувствовал приступ слабости. Он едва успел увернуться от зеленого луча и с хлопком переместиться в соседнюю комнату. Это привычное действие отняло у маленького существа неожиданно много сил, и домовик, наконец, осознал, что произошло. Его отрезали от магии рода! Теперь можно забыть о мести обнаглевшему аристократу. Нужно как можно скорее выбираться из дома, пока хозяин не отдал приказ системе защиты особняка, которая мигом испепелит всех тех, кто не принадлежит к гостям или членам семейства.
Щелкнув пальцами, от чего массивный сервант, наполненной расписанной посудой эпохи Ренессанса, опрокинулся на пол, превращая содержимое в груду не подлежащих восстановлению черепков, эльф аппарировал из особняка Малфоев. Очутившись в каком-то лесу, домовик обнял первое подвернувшееся дерево, пережидая приступ слабости. Да уж, пока он не найдет источник магии или изнурительными тренировками не раскачает собственное магическое ядро, об аппарации на дальние расстояния можно забыть. Справившись с головокружением, эльф присел на пожухлые листья, замотался в шелковый шарф, источавший аромат изысканного парфюма, и принялся размышлять над извечными вопросами — кто виноват и что делать.
О том, что произошло, маленькое лопоухое создание уже догадалось. Кресстраж, созданный в юности магом по имени Том Реддл, активировался и захватил первое попавшееся тело, поглотив содержавшуюся там душу… Или нет, не поглотив. Слившись с ней. Иначе откуда эти панические сожаления о том, что он больше не сможет служить хозяину Люциусу, и острое желание побиться обо что-нибудь головой? Это все — наследие жалкой душонки Добби. Забитого, глупого домового эльфа.