— Они дети песчаной Матери, сестры Шакат.
— И что?
— Наги перенимают дар того, кто их породил.
— Жуть, — буркнула Рюга, наблюдая, как два змеелюда словно буря, то растворялись, то собирали себя из пыли и песка. Они создавали непредсказуемые леса из песчаных кольев, вились как угри в попытке ранить друг друга. — Сотня… нет, даже десяток таких мог бы захватить любой город…
— Не по своей воле они захватили, и не один. — Сайф наклонил голову. — Наги за неделю совершили переворот во всех городах Махабира.
— Ах да, их мамочку схватил злой дед да.
— Есть ли для тебя что-то важное в этом мире? — игнорируя подтрунивание девушки спросил фарнис.
— А как же.
— Умножь в сотни раз и получишь то, что каждый нага чувствует в отношении Матери. — Зрачки кота сузились до ниток, он глянул на Рюгу. — Они хранят верность не по убеждениям — это их природа, так они выживают.
С полминуты гон глядела на фарниса.
— Да помню я, береги глаза, а то выскочат, — отмахнулась она.
Еще через полчаса гон увидела красного бойца, который разошелся на отборочном турнире. — «Огненный дух…» — Рюга жевала губу, наблюдая, как дерзкий пацан обрушил столб вихревого огня на противника грандира. Тот просто рухнул, как стена сгоревшего дома.
— И на кой черт ему понадобилось мухлевать? Или это был не он? — рассуждала шепотом девушка.
Красный парень всплескивал кулаки вверх.
— Победитель молодой господин Дамир Маакт — проорал ведущий, оглушая всю арену — явный обладатель звукового духа. — На этом открытие турнира окончено, следующие бои состоятся, когда минет десять лун!
— Он из знатной семьи, — сказал Сайф, — скорее всего, его свита по приказу отца делает так, чтобы сын магистрата казался неуязвимым.
— Скорее невредимым… Этот красный и так одарен. — Рюга скривила губы. — Они что, настолько трусы, что боятся честного боя?
— Таким стал Салатош, — выдохнув сказал зверолюд, затем поднялся на изогнутые как у кота ноги. — Сжимай.
Гон схватила наконечник стрелы на шее.
(Ночь того же дня)
— Рюга…
— Рю! — настойчиво шептал голос с первого этажа постоялого двора.
«Приперся… придется сдержать слово…» — раздраженно подумала девушка.
Гон подошла к открытому окну, этой ночью две луны лишь едва касались друг друга и светили особенно ярко.
— Привет. — Алмас мягко улыбнулся. Весь в бинтах и шинах, с кровавыми синяками, которые виднелись даже в темноте.
— Жуть, — фыркнула Рюга.
— Что?
— Пожалуй, в ближайшую неделю буду звать тебя калекой.
— Ха-ха… — Алмас потянулся к затылку, но ребра тут же дали знать о себе. — Я пришел за… эм-м-м.
— Помню я.
Носорог в кустах грузно встал и подошел к парню. Обдал его горячим дыханием из ноздрей.
Рюга спрыгнула прямо на зверя.
— Залезай, зрелище не для чужих глаз.
— Да! — сказал парень, — Аэ-э…
— Ц, ох черт. — Рюга закатила глаза, спешилась. — Как ребенок.
Гон подсадила Алмаса на спину носорога.
— Спасибо.
— Надо полагать, в следующий раз ты приползешь ко мне как гусеница?
— Возможно.
Юноша виновато хохотнул. А Рюга зыркнула на него, скучив брови.
— Гхм. Я постараюсь так не рисковать больше.
— Ага, постарайся. Калека.
Глава_25.3
Через десять дней Алмасу пришлось драться с камнелюдом. Юноша выбрал своим оружием короткие стержни с клювом на конце которые походили на кирки. Неповоротливый грандир быстро смирился с поражением. Иллюзии облепили его как кучка хорошо организованных бандитов и за пару минут избавили от трети каменных наростов, которые откалывались как штукатурка, несмотря на то что были укреплены плотным внутренним духом.
— Сдаюсь — процедил камнелюд, припал на колено. Из его тела сочилась черная смолистая кровь.
— Благодарю! — Алмас поклонился, помахал толпе.
Сын магистрата провел за следующие десять дней три боя, против песчаного нага, камнелюда и человека с духом, который Рюга смогла определить как способность управлять паром из собственного пота и слюны.
Хоть все трое противников и корректировали тактику, пытались разорвать дистанцию, для первых двоих все кончилось одинаково.
Дамир в совершенстве овладел своим духом. Дикий юный халид научился отталкиваться от воздуха, взрывая сжатый огонь. Вспышка толкала его пятку в прочной обувке, так он пролетал пол арены быстрее, чем противник успевал моргнуть. А затем бойцов настигал удушливый вихрь пламени. Он не убивал, но обжигал, не давая шанса оправиться.