Рюга отвлеклась.
Кулак старика саданул девушку под ребра, еще и еще. Она защитилась ребрами, но золотые ладони молниеносной серией превратили их в пыль. — «Я не злюсь!».
Старик вывихнул гону колено, подлетел вплотную, отвел плавный удар и ребром ладони рубанул по горлу. Мускулы Патриарха были в отличной форме, изуродованные жуткими дырами от кольев и сотен сражений они вздувались как у молодого бойца. Кашим шагнул за Рюгу, поднялся на золотой ладони, что появилась у него под пяткой, влепил локоть в затылок гонкай. — «Я не злюсь… Его сила это — его заслуга… А пацан из-за меня умер… я не виню его, в этом…» — думала она, теряя сознание.
Кашим подошел к гону, схватил ее за шиворот кожаного доспеха и пояс. Тело старика опутал тонкий слой золотого духа, отчего он стал похож на живую статую. Патриарх швырнул Рюгу в воздух, в полете за ее спиной сформировалась ладонь. Гонкай шмякнулась о духовой металл, после чего золотая рука сдавила ее, едва позволяя дышать.
Босыми ногами сатирик наступил на ладонь, которая опустилась к полу и расширилась так, чтобы Патриарх мог сесть на нее. Плавно они полетели в сторону главной башни.
(Окраина города)
Катош влепил в лицо брата кулак, отчего Гамаш почти провернул сальто. Черный камнелюд и так смотрелся куда крупнее родича, а теперь, когда возвышался и топтал его толстой ножищей и вовсе казался великаном.
Гамаш сдержал два удара, двинул в колено брата. Ударил в пах, скрутился в клубок и отпихнул его в ближайший дом. Оба вымотались, однако только тело Гамаша было усеяно разломанными пластинами, а ониксовая кожа Катоша лишь в паре мест показала трещины.
Камнелюды снова схлестнулись, начали бороться. Черный поднял Гамаша и долбанул им об угол здания, быстро перехватили и прокинул через себя. На мгновение казалось, что голова Гамаша срослась с его лопатками.
Катош залез на брата, отпихнул его руки, после того как Гамаш хлопнул его по вискам. Черный грандир начал отбивать его лицо кулаком. Весь дух Гамаш направил в голову, чтобы она не лопнула от молотобойных затычин. Глаза залила смолистая кровь, а головокружение заставляло его думать, что небо и земля поменялись местами.
Черный грандир запустил кулак для очередного удара, одернул, откатился. Глянул на руку. Пальцы обвисли как лапша, а на костяшках виднелся идеальный срез, который прорубил его до мяса, оголив ониксовую броню, на бедре красовалась борозда, из которой хлынула черная жижа.
В двадцати метрах, тяжело дыша, стоял Хазем.
— И сколько ты потратил на такой удар? — Катош поднял руку тыльной стороной к судье, — год, два?
— Это не важно, если ты сгинешь! — крикнул Хазем и снова замахнулся саблей.
Черный сгусток вырвался из меча. Катош перелил в переднюю часть тела почти весь дух. Разрез разлетелся о черный оникс. В этот момент Гамаш пихнул брата в колено, которое издало скрежет камня, а потом и хруст.
(центральная башня)
Рюга очнулась закованная в цепи. Она оглядела круглую комнату шириной с небольшую городскую площадь. Из арок слепило голубое небо. Плато в центре выпирало на одну ступеньку, на нем виднелась восмилучевая звезда.
— Рюга! — крикнул знакомый голос.
— Фин… — девушка посмотрела направо, в таких же кандалах рядом висел сильфир. — Что, а…
— Не теряй больше сознания, — прошептал он гону.
— Поняла.
Рюга вдруг заметила, звон который исходил от сгустков над столицей, усилился, а в воздухе заблестели духовые светлячки видные невооруженным глазом.
В центре стоял Кашим окутанный зеленым свечением. Вскоре дух Махабира рассеялся. Он повернулся, к Фину полетели четыре золотые ладони.
— УРОД! — заорала Рюга и попыталась вырваться из оков.
К ее рукам и ногам подступили иглы, — «Опять эта дрянь!» — подумала гон и попыталась сорвать цепи своими силами. Дюжина синяков размером с блин, пара сломанных ребер и вывихи разом прокололи сознание. Девушка наблюдала, как сильфира ставят в край пентаграммы.
— Что делаешь, старик?
Тот лишь одарил Рюгу брезгливым взглядом и повернулся к сильфиру. Кашим направил к гону пару золотых рук. Они схватили ее, засовы кандалов открылись. Гонкай попыталась влить дух, вырваться, но хватка патриарха сломала огрызки зеленых костей и подтащила девушку в угол напротив Фина.
— Старый выродок, — процедила Рюга.
Кашим подошел к ней, они сцепились взглядом. Один зрачок Патриарха был похож на каплю, он будто вытекал в радужку. Рюга моргнула. В этот момент кулак утоп под ребрами девушки. Гон глухо отхаркнула кровью, на губах слюни, по щекам навернулись слезы.