Более того, каждую их тренировку Хазем наблюдал, многие любопытствовали, но торговец — постоянно. Причем за Алмасом он следил даже больше.
После очередного вечернего спарринга Рюга подошла к Хазему, тот добро улыбнулся и предложил присесть.
— Чего ты глазеешь на нас, старик? — с одышкой спросила она.
— Красиво, любоваться, — ответил торговец на языке Холмов.
— Ты незрячий, и духа у тебя нет, но вот меч твой я видела. — Рюга кивнула в сторону черного клинка на его поясе. — Что это за вещица?
— Дар. — Хазем достал эфес и слегка приоткрыл ножны, черное лезвие, с радужными разводами лишь немного отражало небо. — Душа Махабира дать его мне, чтобы защитить Красный Волос.
— А чего он сам не соизволил?
— Я исполнять его волю в этот день.
— А как же твоя? — гон пристально посмотрела на торговца.
— Я отдать свой воля ему, — не раздумывая ответил Хазем.
— Ну и кто ты после этого? — Рюга чувствовала его искренность, как и собственное раздражение.
— Слуга.
Наконец, показалась она.
Гону с сильфиром рассказывали о ней всю дорогу. Величественная и белая, неприступная и, бесконечная.
Стена.
Стена была высотой с приличную гору, а шириной как разлом. Идеально ровная с одним и тем же узором по всей длине, походившим на замочную скважину, она делила и Салатош, и страну на две части. — «Неслабая должна быть тень от такой громадины». — подумала Рюга.
— Вон тот, золотой! — внезапно воскликнул Алмас, подъехав к девушке. — Это вход в Лактан, бли-и-изко!
Вскоре показались острые башни и стены уже самого города.
Такой же белый, как и песок вокруг, южный Салатош выглядел гибридом всех строений, что Рюга видела до этого. Единым архитектурным замыслом обладала только центральная часть у золотого прохода. Белые вытянутые шпили с резными узорами, словно лес окружали путь в Лактан.
— И что за этой стеной? — скептично спросила Рюга.
— Там Рай! — ответили Алмас, с видом, как будто это очевидно.
— Пфф…
— Там зеленые леса, реки, фрукты растут прямо на дорогах и… и…
— Ну-ну.
Из Алмаса хлестала такая радость, что гон не стала доказывать ему, что, то, о чем он говорит — норма. Рюга лишь с легкой улыбкой смотрела на юношу, который бегал глазами по, хоть и впечатляющему, но все же, обветшалому городу, который отрезали стеной как неугодный. — «Хотела бы я увидеть твои глаза, если бы ты встал на вершину нашего храма».
Стены перед воротами южного Салатоша, тоже оказались гигантские и белые, но в сравнении с той, что стояла за ней — выглядели жалким заборчиком. Караван пропустили, как только Зарас показал белую табличку, которую получил на мосту.
И все-таки Салатош впечатлял, много людей, живой городской шум, от которого путники успели отвыкнуть. Грандиры, фарнисы, люди и даже наги, все жили так словно их страна если и не процветала, то точно не была в упадке. Гон не ощутила того страха, что был в Хаташе. — «Они будто и не знают…»
Караван остановился. Рюга спрыгнула с кута и пошла к Фину, который сидел в шатре на носороге. Там уже стояли Хазем и Гамаш.
— Ну, и что дальше?
— Сайф направился к Ланшасу, — ответил торговец.
— А где Алмас? — не ожидая от себя спросила девушка.
— Он сказал, что отправится с Сомахом, хочет записаться на участие в отборочных боях. — Фин спускался с носорога, Рюга помогла ему.
— Даже не попрощался засранец…
— Друзья, — добродушно объявил Хазем, — пока время на нашей стороне, позвольте мне угостить вас.
— Я хочу, чтобы Алмас пошел с нами, — снова не ожидая от себя, протараторила Рюга.
— Тогда нам стоит сходить за ним, я полагаю, — отозвался Хазем.
— Он пошел туда, — сказал Фин.
Рюга тут же схватила сильфира и посадила на носорога.
— Я найду вас позже, — пробубнил Гамаш и коротко посмотрел на Хазема, ответил ли тот каким-то жестом, девушка не разглядела.
— Старик, веди уже! — раздраженно потребовала она.
— Да, за мной.
Торговец забрался на кута и осторожно повел его на более широкую улицу, чтобы не тревожить прохожих.
— С ним все будет нормально, — спросил Фин.
— Да, он не впервые в Салатоше и я всегда смогу найти его. — Хазем вдруг стал задумчив и поехал впереди.
Рюга разглядывала город. Жители суетливо бегали по своим делам, многие переносили овощи в гигантских корзинах на голове. Грандиры таскали кувшины, в которых что-то звонко плескалось с каждым грузным шагом. Многие женщины щеголяли в раскрытой одежде. Один халид увязался за нагой в белом одеянии и что-то настойчиво предлагал.