Таня поклонилась в ответ и, перекрестившись, вошла в храм. Наконец-таки свобода и можно немного подумать. Тягостное настроение было на душе из-за того, что так долго доказываешь, какой ты хороший человек. Но мимолётное искушение и человек готов тебя изжить за иллюзорный проступок. Почему Константина не допустила возможность, что она, как и Викентия, могла испугаться или просто так сказать? Таня чувствовала огромное разочарование: если тот, кто ведёт стадо, сам слеп, то куда он его выведёт?
- В чём каешься, матушка Татьяна? – неожиданно услышала Таня.
- Я скверно поступила … я хотела сделать нехорошее … и вот оно случилось, - теряясь в словах, лепетала Таня. Ей не хотелось лгать на исповеди.
- Что ты сделала?
- Я рассыпала соль в игуменское варенье.
- Надеюсь, ты раскаиваешься в этом? – спросил отец Григорий. Таня не раскаивалась, ведь она хотела этого, правда, для другого результата и при других обстоятельствах. Но что-то надо было сказать. В конце концов, есть отец Алексей, который поможет во всём разобраться. Теперь он казался единственным мостом к Истине, которая здесь так нечестиво попирается.
- Да, батюшка, - глубоко вздохнув, сказала Таня. - Раскаиваюсь.
Пока отец читал молитву, Таня отчаянно пыталась почувствовать, что не так она сделала и грех ли в том, что она покаялась в том, чего не совершала. И вновь, как устроитель всего этого хаоса, возник образ Константины с неприятным оттенком.
- Иди, чадо, и впредь будь осторожней, - благословляя Таню, сказал отец Григорий. И Таня медленно побрела к игуменскому корпусу.
VIII
- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, - негромко, но твёрдо произнесла Таня.
- Аминь! - раздался голос Константины в ответ прочитанную молитву перед дверью. - Покаялась?
- Да, - ответила Таня, смотря на игуменью. Константина внимательно посмотрела на послушницу не понимания отношения Тани к произошедшему. Неужели она не осознаёт степень своей вины или такая храбрая, что ничего не боится или чересчур самонадеянная и думает, что не найдётся на неё управы?
- Сейчас пойдёшь со мной. Сегодняшнюю ночь ты проведёшь в заброшенном доме. Ты поняла? – громко спросила Константина, пытаясь докричаться до Тани.
- Да, - вновь спокойно ответила Таня.
Так называемый заброшенный дом лет сто назад был сторожкой при въезде в монастырь. Когда монастырь стоял в запустенье, проложили дорогу с другой стороны. Поэтому после восстановления монастыря домик вместо въезда оказался на задворках. В силу своей ветхости его даже не обнесли оградой. Так он и остался стоять вне монастыря используемый для хранения сельскохозяйственного инвентаря.
Комната, которая находилась в заброшенном домике, использовалась как карцер для провинившихся, хотя официально её именовали покаянной. Заброшенность и удалённость дома, да ещё ночью, делали его поистине пыткой для мнительных монахинь. Не было ни одной монастырской души, кто даже в браваде мог сказать, что остался бы там на ночь. Между тем именно туда шла Таня, следуя за Константиной. Она знала о домике и его дурной славе, но сейчас ей просто хотелось остаться одной. Уж слишком действительность оказалась жалкой по сравнению с тем, чего она ожидала от монашеской жизни. Миг разочарования превратился в вопиющую реальность, и на вопрос: как дальше жить? Таня тщетно пыталась найти ответ.
- Посиди и подумай о своём поступке, - сказала игуменья, закрывая дверь. Таня осмотрелась. Ничего не изменилось по сравнению с прошлым разом, когда они тайком приходили сюда со Стешенькой, как стала называть Стефанию Таня, посмотреть и побеседовать наедине. Деревянная кровать, два радиатора, принесённое одеяло и стул - вот и всё убранство. «Вот уж истинно монашеская келья, вот уж где подвязаться в подвиге», - говорила тогда Таня. Но сейчас, набегавшись за последние дни на послушании, ей просто хотелось отоспаться, и более лучшего места найти было трудно. «Здесь точно никто не потревожит! А вопрос: как жить дальше, буду решать потом», - укладываясь, думала Таня. Спустя несколько минут она уже мирно спала.
Таня проснулась от того, что кто-то дергал её за плечо, настойчиво приговаривая:
- Хорош спать! Давай вставай, уже полдень!
Таня вылезла из-под одеяла, жмурясь, увидела улыбающуюся Игнатию.
- Ну, ты и спишь! Пушкой не разбудишь! Я приходила до завтрака. Ты спала. Подумала: ну, спи, а ты и сейчас дрыхнешь. Да… Мне кажется, с нечистой совестью так не поспишь. Я права?