- Замечательно! Да здравствует ад! – воскликнула Таня, встав, подошла к окну, - вопрос не в том, поем я это или нет. Вопрос в том, какая обстановка и жизнь складывается от этой суеты. Вот и получается, что мы выслуживаемся перед Константиной, доносим, спим по полдня, а паломники пашут. Псалтырь читать, что является нашей прямой обязанностью, так ругань стоит на весь монастырь, кто когда будет читать. Жаль паломники не допускаются, а то бы и их усадили. А что же тогда будем делать мы? Лишь носить одежду? Если сердцем и душой ты вся мирская, зачем тогда идти в монастырь? Живи в миру, зачем лицемерить? По крайней мере, это будет честно, - Таня уже не сдерживала себя. Игнатия смотрела на неё грустными глазами, понимая справедливость её слов, но и осознавая, что исправить ничего нельзя, - закрываем глаза на все собственные проступки, но как дело касается ближнего, то сразу вспоминаем все заповеди, чтобы осудить ближнего. Вот он, духовный хаос!
- Возможно, ты права. Но ведь святые и становились святыми, потому что среди этого, как ты говоришь, беспорядка смогли возвыситься.
- Нет! Святые уходили в пустынь, чтобы не видеть таких, как…- Таня не стала договаривать, и так всё было очевидно. - Знаешь, мы вряд ли поймём друг друга. Если не доложишь об этом разговоре Константине, спасибо, а я пошла к отцу.
Таня вышла, оставив Игнатию одну. Она понимала тщетность поисков Правды Тани, при этом чувствуя собственную неопределённость. Таня всего лишь послушница: кого ей слушать - послушницу или игуменью? Тем не менее, Игнатия облегчённо вздохнула, когда разговор был закончен.
А в это время Таня брела к отцу Алексею, которому безгранично доверяла за его честность и прямоту. Вот кто уж никогда не станет лицемерить! Таня хотела узнать его оценку произошедшему, услышать его ответы на вопросы, которые её мучили последние месяцы, наконец, определиться самой, как жить дальше.
Она подошла к скромному домику, заросшему березами, и громко произнесла молитву. Раздалось: «Аминь» и Таня вошла в дом. Небольшой домик состоял из четырех небольших комнат: гостиной, столовой и двух спален. Таня осмотрелась, явно довольная скромностью жилища отца, и устремилась к духовнику:
- Батюшка, благословите, - сказала с улыбкой Таня.
- А наша исповедница пришла. Ну что ж, проходи, проходи, радость моя,- он перекрестил Таню. Указывая на диванчик, сам присел в небольшое плетённоё креслецо. Таня не могла сдержать улыбку, слушая приветствия отца, хотя другому было бы несдобровать за такие слова, но батюшка, ему всё можно! Ему цены нет!
- Вы уже знаете?
- Я? По-моему, я последний всё узнал. Впрочем, я хочу услышать от тебя, что же на самом деле произошло.
Таня рассказала, трепетно ожидая слов отца.
- Может статься, ты и права, но я считаю, ты несправедлива к матушке Игнатии, - после некоторой паузы сказал отец. - Да и к игуменье нельзя относиться так пристрастно. Нельзя видеть мир в черных цветах только потому, что ты лучше, чем другие. Я могу рассказать тебе много хорошего о матушке Константине.
- Что же мне делать? Беспрекословно слушать её слова с жалкими призывами: сестры, вы не должны так плохо относиться к друг другу, - Таня, передразнивая Константину, процитировала её фразу. Отец Алексей улыбнулся. - Хотя проблема даже не в ней. Где грань авторитета? Слушаться и подчиняться тому, что является ложью или лицемерно поддакивать?
- Насколько ты доверяешь моим словам? – неожиданно спросил отец, Таня пожала плечами, - ты веришь мне, потому что я не лгу, и ты будешь мне верить, пока я честен. Но ты опровергнешь все мои слова, с которыми ныне соглашается, если завтра я совершу недостойный поступок. Так?
- Не уверена, но допускаю этот вариант, - нахмурившись, сказала Таня, не понимая, к чему клонит отец.
- Следовательно, важно не только то, что она говорит, но и то, что делает. - Духовник логически подвёл черту, сделав паузу, ожидая реакции Тани. То качество, которое так оценила Таня: он не навязывал своей позиции, а вёл собеседника к ней.
- А как же поступки? Вся эта суета и пустота? – озадаченно проговорила Таня. - Не обращать внимания, игнорировать?
- Скорее снисходить к слабостям ближних, тогда ты увидишь их другими глазами. Ошибка твоя и многих, кто идёт в монастырь, начитавшись жития святых, в том, что они не понимают сущности монастыря. В их воображении возникает образ места, где царит Справедливость, Любовь и Правда лишь на том основании, что все знают заповеди. Но это заблуждение! Может быть, самое удручающее, но это заблуждение! Монастырь – это тюрьма для духовных преступников, и сюда попадают не по желанию. Да и не удивляйся этому! Хотя каждая тебе расскажет свою историю решения прийти сюда. Но все эти истории объединяет страх и внутреннее неосознанное чувство, что если не пойдёшь, будет ещё хуже. У них просто нет духовных сил бороться с соблазнами и тем самым выживать в миру. Поэтому именно здесь борьба и начинается между тем, что надо и тем, что я хочу. Следовательно, ждать любви и сострадания, исполнения божьих заповедей не приходится… Все эти послушницы и монахини лишь только учатся исполнять заповеди. Отсюда доносы, воровство, лесть и прочие. Прежние привычки с великим трудом искореняются в обители, а у многих и за всю жизнь не искоренятся. Но ограниченность в соблазнах и однообразная жизнь хоть как-то помогает их слабым душам выжить.