После очередной мойки посуды Таня почувствовала себя плохо. Круги плыли перед глазами. Обмыв лицо водой, Таня на мгновение почувствовала себя легче. И вновь шум в ушах, темнота, темнота…
Таня очнулась от того, что кто-то дёргал за плечо её со словами: «Таня, вставай!», рядом на коленях сидела болтушка Епифания с испуганными глазами смотрела на Таню. Позади неё стояли Константина с Игнатией. Остальные, судя по всему, были разогнаны игуменьей. Таня с трудом открыла глаза, Епифания тут же запричитала:
- Как я испугалась! Мне показалась, ты не дышишь. И белая-белая такая. Я подумать боялась, что такое.
- Помоги, - едва слышно сказала Таня, и они побрели в келью под пристальным взором игуменьи. Едва добравшись до постели, Таня мгновенно уснула. В то время как в монастыре начался очередной гул по поводу случившегося.
Таня проспала больше суток. Холодный обед стоял около кровати. Таня улыбнулась: Стеша приходила. День клонился к закату. Таня подошла к окну и, присев на стул, долго смотрела на вечернее небо.
- Не помешаю? – издали раздался голос Игнатии. - Как настроение?
- Слава Богу, - не оборачиваясь, сказала Таня.
- Ты нас так перепугала вчера. Матушка распорядилась отпеть молебен о твоём здравии.
Таня повернулась к Игнатии, чтобы удостовериться в её словах.
- Спасибо, - тихо произнесла Таня.
- Зачем ты так убивалась на трапезной?
- Я выполняла послушание.
- Перестань! Ты прекрасно знаешь, что народу много. Устала, пойди, отдохни.
При этих словах Таня вспомнила, как однажды она так отлучилась отдохнуть, но Афанасия подняла её и отправила вновь на кухню. «А ты говоришь: отдохни. Как далеко заходит ложь! Сказать ей об этом? Но что это изменит? Блаженны неведующие!».
- Почему ты молчишь? О чём ты думаешь?
- Я думаю, что впредь воспользуюсь твоим советом. А матушке передай спасибо,- Таня вновь повернулась к окну, полагая на этом разговор законченным.
- Я думаю, что не надо ни на кого обижаться, - сказала Игнатия спустя несколько минут.
- Я не обижаюсь. Просто думаю.
- О чём? – Игнатия настойчиво продолжая вести разговор. Таня, обернувшись, пристально посмотрела на Игнатию, пытаясь понять, чего она хочет, но, не найдя ответа, вновь отвернулась к окну. Помедлив, Таня спросила:
- Скажи, у тебя есть родители?
- Да, и мама, и папа. А что? – сказала Игнатия, подойдя поближе.
- А ты их любишь?.. То есть я имею в виду, они хорошие люди?
- Конечно. Хотя они и не разрешают мне постричься, но я люблю их. К чему ты это спрашиваешь?
Таня не спешила с ответом. Она не так хорошо была знакома с Игнатией, чтобы знать, как вести себя с ней. Однако желание сравнить своими мысли с размышлениями опытных монахинь влекло её к этим вопросам. Тем более Таня знала, что Игнатия не донесёт Константине её сомнения:
- Если мир так плох, как говорит Константина, значит, и наши родители такие плохие, что им нет спасения?
- Но ты же молишься за них и тем спасаешь их. А потом святые говорили, что монах спасает семь родов в своей семье.
- Это если истинно служить Богу, а не лицедействовать, как здесь, - Таня задумалась, но всё же сказала. - Я просто сомневаюсь, что мир так плох, как его описывала Константина.
- Даже если и так. Зачем сёстрам об этом знать? - неожиданно сказала Игнатия. Таня улыбнулась: искренние слова тронули её. Таня посмотрела на благочинную, завидуя её безмятежности. Как бы ей хотелось, чтобы и у неё не было никаких вопросов и сомнений.
- Скажи мне, почему ты так спокойно смотришь на всё: не понимаешь того, что происходит. Или после стольких лет в монастыре всё так воспринимается?
- Скорее … боюсь, - нерешительно и негромко сказала инокиня, будучи неуверенной, насколько она готова обсуждать такие вопросы с Таней.
- Чего? Потерять положение?
- Нет … твоих сомнений. Прости, мне надо идти.
Игнатия быстро покинула келью, как будто сбегала с поля боя. Таня легла и долго не могла уснуть, смотря на небо.
Настала ночь. В окно весело заглядывал месяц, освещая мирно спавшую Таню. Сон всех примирил и успокоил.
На следующий день весь монастырь забурлил, как будто проходил торнадо. В действительности настал день празднования двухсотлетия монастыря. Таня с утра наблюдала, как по коридору бегали озабоченные сёстры, что-то бурно обсуждая на ходу. Первой мыслью было пойти помочь, но, представив, какой хаос творится в трапезной, Таня отказалась от этого благостного намерения. Неожиданно в коридоре настала тишина. Вслед за тем раздался перезвон. Таня, не выдержав, выйдя из кельи, быстро пошла по коридору к окну, откуда открывался вид на монастырский двор. В этот самый момент во двор въехала машина какого-то гостя, которого встречали хлебом-солью. Константина, окружённая сёстрами, буквально витала вокруг гостя, явно заискивая перед ним. Со второго этажа Тане это копошение показалось особенно ничтожным. Видно, это был какой-то мэр или благодетель. Но всё же должно быть хоть какое-то чувство самоуважения!