Сознавая, что не сможет остаться в монастыре, Таня всё больше думала об университете. Но то чувство, что она это делает вынужденно, не давало ей покоя. Таня стала думать о том, каким она видела свой монастырь, хотя и понимала, что этой мечте вряд ли суждено сбыться. Университет, наверное, изменит её. Будет ли она в силах вновь пойти в другой монастырь? Мысль о смене монастыря пугала и прежде. Таня боялась, что если она и в другом монастыре встретит такие же нравы, а может, и хуже, как тогда жить? «Нет, пока я не готова преодолеть потенциальную боль, я не пойду заниматься самоистязанием!»
С возвращением в трапезную вновь всё вернулось в своё русло, но альтернатив не было. В швейной мастерской, может быть, и было спокойнее, но вместе с сёстрами сплетничать не хотелось. Таня явно скучала по прежней уединённой жизни. Таня понимала, что её ждёт иной путь, но покинуть монастырь было тяжко. Но и оставаться здесь она не видела смысла. Летом нужно будет возвращаться. Однако как не хотелось этого делать!..
XXI
Как-то по монастырю разнёсся слух, что скоро приедет духовник игуменьи Константины, старец Киприан.
Сердце Тани забилось: «Старец!». Возможно, теперь наступит хоть какой-нибудь порядок. Как наставник старец Таню не волновал, так как отец Алексей для неё был идеальным духовным отцом. Но Константина и близко не подпускала его к монастырским делам. В этом случае он ничем не мог помочь, но старец-духовник - это другое дело. Его советы и замечания по неустройству Константина бы услышала и исправила недостатки. Вот только увидит ли старец эти беспорядки? Но он должен, ведь он старец!..
Всю неделю только и говорили о грядущем приезде. В очередной раз трапезная содрогалась от носящихся и ничего не успевающих сестёр. Вновь начались споры, брань. Немонастырская жизнь продолжалась. В самый день приезда сёстры нарядились в лучшие свои рясы, с нетерпением посматривая на дорогу. Наконец показалась машина, зазвонили колокола, и через ворота заехал недорогой автомобильчик, из которого вышел худенький пожилой человек, с улыбкой осмотрел всех, благословил и направился по указанию Константины в гостевой домик. Приехавшие паломники, сёстры и трудники только и говорили о Киприане, которого видели всего несколько минут, но, как оказалось, у многих было, что рассказать о нём. Таня слушала разговоры, поддавшись общему ажиотажу, ждала разрешения монастырских трудностей.
Старец посещал все службы, негромко повторяя слова молитв и песнопений. После службы все бежали под его благословение, внимали его словам, как Писанию. Случалось встретить его кому-нибудь гулящим по монастырю, многие предлагали свою помощь. Сердце Тани, как и многих, горело от благоговения.
На третий день старец появился в трапезной. Вместе со всеми помолился и сел рядом с игуменьей за её ресторанный столик. Таня до неприличия смотрела на него с немым вопросом: как же это может быть? Но Киприан неспешно вкушал постненькое лакомство, не обращая ни на кого внимания. Таня подумала, что, возможно, он выскажет порицание Константине в кабинете наедине.
Но и в следующие дни он появлялся, как ни в чём не бывало, откушав, уходил. Робко стали приходить сомнения и отрезвление от той восторженности, которую первоначально вызывал старец. Спустя несколько дней в келью к Тане кто-то постучался. Отложив книгу, Таня обернулась, ожидая гостя. Неожиданно в келью вошла Константина, за ней последовал Киприан. Замыкала молчаливое шествие Игнатия. Таня с удивлением смотрела на вошедшее начальство. Расположившись на скромной табуретке и немного помолчав, Киприан начал речь:
- Жалуется матушка Константина на тебя, матушка Татьяна. Непослушание есть гордыня, великий грех! Что ж ты, вместо того, чтобы изгонять грех, взращиваешь его в своей душе и в других слабых душах?
Таня молчала, размышляя над сказанным старцем. Ей не хотелось рассказывать о беспорядках, царящих в обители, считая, что он должен был сам всё понять и почувствовать недобрые отношения среди сестёр. Не понятно Тане было другое: почему вместо вопроса о причине её непослушания, он просто обвиняет её, как преступницу законов Божиих. Разве он не видит, кто здесь преступник, а кто жертва?