- Ты права, потому что не спешишь делать выводы. Время – доказательство Истины. «Ничто» не может жить, а только существовать в виде домыслов. Побеждает и торжествует только Истина! Бог нас рассудит, но с батюшкой я поговорю!
- Это обязательно! – заключила Игнатия.
Прошло несколько дней. Всё шло прежней чередой. Побывав как-то на трапезной, Киприан высказал пожелания о необходимости молитвы при исполнении послушания, да и передвигаться по монастырю не стоит столь спешно. На этом «исправления» закончились. Таня стояла и, слушая слова Киприана, думала о том, что он так и не понял главного: сёстры бегают, как заводные, не по собственному желанию! Смотря на старца, Таня, перефразировав Ларошфуко, думала: истинная святость одна, но подделок под неё тысячи…
Таня не спешила идти к отцу Алексею с новой горечью. Она тщетно надеялась, что, может быть, завтра хотя бы что-нибудь изменится. Но это были только ожидания. Мучаясь безысходным лицемерием, Таня попросила у Игнатии послушание на кладбище, где поддерживали порядок.
Старинное кладбище с сохранившимися памятными надгробиями были одним из мест посещения паломников, где знакомились с историей монастыря. Поэтому оно поддерживалось в образцовом порядке: убирался снег и трава, весной высаживали цветы, красили оградки. Но зимой главное было - убирать обильно валивший снег с дорожек и надгробий.
Таню влекло кладбищенское умиротворение от жизни. Для кого-то добровольное и радостное, для кого-то тягостное и всячески оттягиваемое, остановившее всех на пути обретения Бога. Посетив монастырское кладбище впервые, Таня настороженно обходила кресты. Предстоящее, главное событие всей жизни – отхождение от бренной плоти пугали её своей таинственностью. Теперь же кладбище казалось едва ли не единственным утешением, где грядущее окончание жизни воспринималось по-особенному. Примирённые грешники и праведники безмолвно и незримо призывали к пониманию: будь лучше, чем мы, ибо конец - это только начало! Эта жизнь закладывает только основу для дальнейшей жизни, но какова будет основа, такова и жизнь. Так стоит ли делать ошибки? О, если бы всё заканчивалось только на этом месте! Но, увидев другую реальность, более очевидную, чем земная, ты можешь оказаться в ней только зрителем той жизни, к которой ты сам сделал себя неготовым, вцепившись в мёртвую суету и ничего не желая понять в этом подготовительном мире. Сожалеть напрасно, исправить поздно! Надеяться, конечно, всегда возможно, но это лишь надежда, иллюзия реальности, которая вне тебя и которой ты пренебрёг в тщетных попытках устроить земной мирок на несколько десятилетий. О цене жестокой ошибки незримо шепчут ушедшие, а нужно-то всего лишь прислушаться к кладбищенскому слову…
Спустя несколько дней Киприана проводили. Таня облегчённо вздохнула. Присутствие старца мучило её. Она так много ждала от его приезда, а в результате ничего. Неужели и в других монастырях так плохо - задавалась вопросом Таня. Очевидно, что теперь настало время поговорить с отцом Алексеем.
Неторопливо следуя в знакомый домик, Таня размышляла о своей невесёлой жизни. Думала ли она, что будет всё так уныло? Приступы уныния сменялись мечтами, навеянными кладбищенскими размышлениями: отправиться в самостоятельный затвор, оставив всё и всех, или устроить свой монастырь-институт по образцу афинской философской школы. Таня понимала, что эти идеи приходили от безысходности, а мечты так и останутся мечтами. Но как приятно хотя бы в мечтах оказаться среди близких по духу тебе людей, а не среди этой волчьей стаи.
Таня удивлялась, глядя, как Викентия смотрит на всё рассеянно, живя в своих грёзах. Она ничего не видела перед собой, находясь всегда в прекрасном настроении. При этом оставаясь замечательным человеком. Может быть, и ей также жить в нереальном мире? Тем более, что всё равно здесь ничего не исправить. Они все ослепли, как и этот лживый Киприан!
Таня встретила отца Алексея выходящим из домика на прогулку. Благословившись, Таня пошла за отцом, терзаемая своими мыслями. Батюшка любил гулять и жизнерадостно шёл, торжественно приветствую божие творение, ласкающее его в ответ тёплым ветерком. За монастырской оградой располагались широкие поля с редкими деревьями. Стояла удивительная тишина. Лёгкий морозец придавал бодрости.
- Вы не боитесь гулять за оградой? Сёстры говорили, что волки чуть ли ни в коровник залазили, – с опаской оглядывалась Таня, будучи городским человеком. Природа не только её восхищала, но и вызывала страх своею непредсказуемостью.