Сказав это, отец Алексей продолжил путь. Таня шла с облегчённым сердцем, ни о чём уже не спрашивая. Всей душой радуясь, что в столь тяжкий час есть такой человек, который объяснит происходящее в этом неведомом мире. Значит, Господь не оставил её, следовательно, она поступает правильно!
XXII
Прошедшее Крещение напоминало о приближении именин Татьян. Таня пренебрежительно относилась к подобному обычаю, считаю его чрезмерно пафосным. Константина приглашала к своему столу именинницу и, объявив всем о её именинах, говорила поздравительные слова, после чего все пели «Многая лета». Поздравления выглядели по меньшей мере, пустыми, а песнопения сестёр - фальшивыми. Единственно и главного, чего не хватало этой замечательной традиции – это искренности. Вместо этого она превратилась в официально натянутую церемонию. Таня не знала, как избежать этого парада. А день всё приближался.
Наконец наступило двадцать пятое января. Таня в очередной раз несла послушание в швейной мастерской. Зазвонивший на обед колокол возвестил, что роковая минута настала. Недолго думая, Таня сказала, чтобы сёстры не ждали её. Все перешёптывались, но всё же пошли. Таня осталась одна. Обычно поздравления были на обеде, поскольку на ужин игуменья часто не приходила, так что Игнатия сама управляла за Константину. Пока делать было нечего, Таня направилась погулять к заброшенному домику. Лёгкий морозец после душной мастерской приподнял настроение. Благостное состояние охватило душу. Как же хорошо, когда ты одна!
Неожиданно Таня обратила внимание на приближавшегося издали отца Алексея. Первой мыслью было убежать, чтобы не объясняться. Но в следующую минуту он сам направился к Тане. Делать было нечего.
- Хотела сбежать - чтобы не оправдываться? – широко улыбаясь, спросил отец. Её наивность и чистота радовали его старческое сердце. Значит не всё так плохо, пока есть такие сердца.
- Да…простите, и благословите, - чувствуя себя неловко, отвечала Таня. – Я, собственно, погулять собралась, пока все кушают. Но если вы не торопитесь, у меня ещё есть несколько вопросов.
Батюшка указал рукой на дорогу, негласно предлагая пройтись возле заброшенного домика. Таня последовала за отцом.
- Не подумайте, что я какого-то особого мнения о себе, но эти мысли не дают мне покоя. - Таня подумала, что, наверное, она зря это сказала. Отец и так знает её сердце и помыслы. Но ведь с чего-то надо начать. - Вот я пришла сюда, и так мне хорошо в одиночестве. Настолько, что мне кажется, что так бы и провела всю жизнь в затворе. Может быть, мне не в университет пойти, а уединиться? Пойти путём веры, а не знаний?
- Для тебя это непозволительная роскошь! И вот почему. Прежде всего, ты не знаешь, насколько ты готова к этому подвигу. Но даже если допустить, что в свои двадцать пять лет ты осилишь этот подвиг и будешь в таком же прекрасном состоянии духа, как и сейчас. Но это не твой путь. Ты не сможешь оставаться в одиночестве столь долго, как отцы, поскольку Господь вложил тебе иную склонность – стремление помогать людям, то, что мирские называют характером. Твой подвиг не будет подвигом, но противоборством с Богом. И ты, конечно, проиграешь в этой борьбе. Твоё уединение бессмысленно, поскольку обречено.
Таня, как обычно, шла задумчиво подле батюшки, с грустью сознавая, что духовник тысячу раз прав.
- Твоё желание уединения закономерно: душевная усталость, которую ты испытываешь, находясь постоянно в напряжённом состоянии, естественно, нуждается в отдыхе. Но помни: любой подвиг начинается в сопредельной реальности! В умиротворённой жизни подвига нет! Превозмогая боль и человеческую немощь, ты становишься угодником божиим. Для иного не то, что затвор - жизнь в монастыре - уже подвиг. Для тебя подвиг - это помощь людям, преодоление мирской духовной нищеты… Не понимаешь? Я объясню. Ты любишь монастырь, в то же самое время пренебрежительно, если не сказать презрительно, относишься к миру, считая, что там всё суета сует. Но позволь тебе напомнить, что это сказал не христианский богослов, а библейский мудрец Соломон. Православие иначе смотрит на эту проблему. Да, мир грешен, но нельзя обессмысливать его существование из-за грехов. Ты не хуже меня знаешь, как много интересных людей живёт в миру, что живут они полноценной жизнью и, возможно, более насыщенной духовно, чем в монастыре. Всё зависит от того, что человек сам выбирает. За свой выбор он расплачивается либо вознаграждается. Жизнь – это выбор пути в череде повседневных событий. В мире нет пустоты. В данном случае монастырь и мир можно уравнять. Пустота, бессмысленность там, где был сделан неправильный выбор, а человек лишь пожинает свои плоды. Каждый может исправить неправильный выбор, но вот исправить порой гораздо сложнее, чем жить последствиями неправильного выбора.