Где-то полыхнул щит, этого Альма не заметила, держа глаза закрытыми. Ей было чудесно. Вот сейчас, стоя у открытого окна, она ощущала себя почти свободной. Почти.
Не сразу, но очень скоро удовольствие сменилось апатией, отпустив раму, девушка обняла себя руками.
Это было уже привычным — еще минуту тому она могла чувствовать радость, а потом непередаваемую тоску, а потом снова радоваться и опять грустить, и так без остановки.
Отвернувшись от окна, Альма вновь потянулась, обходя кровать. Ей предстояло привести себя в порядок после сна, спуститься вниз, дать кое-какие поручения, а потом заняться чем-то более достойным, чем пялиться в стены, в ожидании непонятно чего.
Когда дверь практически слетела с петель, стукнувшись о стену, на пороге возник мужчина в мокром плаще, прижал к себе, начал покрывать лицо поцелуями, Альма застыла, не в силах ни остановить его, ни воспротивиться, ни реагировать.
— Жива, господи…
Ринар проснулся в холодном поту. Его никогда еще не посещали такие сны. Такие четкие, яркие, правдоподобные, он никогда еще не срывал во сне голос настолько, что проснувшись, не мог вымолвить ни слова, никогда не чувствовал, как руки наяву обдает жаром из сна, никогда не видел, как огонь обволакивает дом, в котором он хранил самое дорогое, что у него было.
Ему приснился пожар в доме Альмы. И она… в огне. Ринар сам запряг коня, сам умчал с рассветом, потом гнал лошадь, боясь, что она падет раньше, чем они достигнут нужных холмов, а потом…
Он затормозил только у щита, чувствуя облегчение из-за того, что над домом не разносится дым, что вокруг тихо, не трещит древесина, не кричат люди, не сбегают животные. Все тихо, а то был всего лишь сон. Не связь, как Ринару показалось изначально, а просто слишком реалистичный сон. Он мог развернуться, мог тут же уехать, помня свое обещание дождаться, когда она сама позовет, но слишком испугался. Хотел просто увидеть. Просто увидеть своими глазами, что все действительно хорошо, что ей ничего не угрожает, она по-прежнему злится, мечет молнии, готова бросать в него приборами, а на донышке глаз горит любовь.
Спешившись, Ринар взял лошадь под узды, прошел через невидимую стену, начал подниматься…
Теперь было так же неважно, как и во время бешенных скачек, что одежда насквозь мокрая, что тело ноет от запредельного напряжения. Просто увидеть ее и уехать. Если спит — даже лучше, он любит смотреть на нее спящую.
Ринар передал узды подбежавшему навстречу мальчонке, а потом непроизвольно вскинул взгляд на второй этаж. Туда, где находились окна их спальни.
Альма стояла, держась руками за раму, закрыла глаза, делала глубокие вдохи, так, будто пыталась надышаться и не могла. Распущенные рыжие волосы развивались на достаточно сильном ветру, то и дело в окно должны были залетать капельки прошедшего дождя, а она даже не ежилась. Стояла, дышала, улыбнулась, а потом…
Сердце Ринара снова ускорило бег, когда ему показалось, что она качнулась в окно. Даже мысли не возникло, что это может быть просто так. Что она просто дышит, просто наслаждается утренней прохладой, просто думает о чем-то своем. Снова перед глазами сон, в котором она пропадает в огне, снова страх, снова желание мчать, чтобы спасти.
Он пронесся мимо выскочившего навстречу дворецкого, взлетел по лестнице, не заботясь о целостности, снес дверь в спальню, чтобы застать, как она потягивается, делает шаг от окна, еще не успев осознать, кто перед ней, не успев удивиться, еще один шаг.
Такая нежная, по утреннему теплая, пусть и напитавшаяся холодом и влагой из окна, растерянная, живая…
— Жива, господи…
Ринар прижал девушку к себе, начал покрывать лицо, шею, руки поцелуями. Пытался касаться мягко, но то и дело сам ловил себя на том, что стискивает слишком сильно, скорей всего до боли, заставлял себя разжать пальцы, но держался недолго, потом снова принимался слишком… слишком настойчиво целовать, слишком сильно прижиматься, слишком жарко дышать…
— Ринар… — Альма попыталась отстраниться далеко не сразу. Ей нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя.
Чтобы понять, что произошло, почему она так ясно чувствует поясницей ручку комода, в который ее практически впечатали, почему человек из ее снов оказался на пороге, почему ее рубашка промокла насквозь, почему он продолжает шептать, что жива.