Растерянно следя за тем, как он прохаживает по тропинке, прижимая пальцы к вискам, Альма пыталась понять, почему поцеловала…
— Действительно… можешь.
Видимо, потому, что он заставил.
На нее бросили еще один взгляд, а потом в очередной раз развернулись, шагая в противоположную сторону.
— Ненавидишь меня? — через мгновение же вновь резко подошли, приподняли подбородок, заглянули в глаза.
— Нет.
— А должна.
— Ну так заставь.
— Альма…
— Сядь, — раздавать мужу приказы Альма не привыкла. Видимо, потому-то и послушался, ведь прозвучало это неожиданно очень властно. Опустился на тот же валун, разжал кулаки, вскинул голову, чего-то ожидая.
— Я тоже так могу? — Альма же подошла, остановилась в шаге.
Неопределенный кивок.
— Как?
— Тебе сложней. Я сильнее, смогу сопротивляться.
— Как?
И он рассказал — как. Подробно, кривясь, явно испытывая отвращения, но рассказал. А Альма внимательно выслушала, кивая, вникая, пытаясь все понять… А потом настала уже ее очередь пробовать.
У нее тоже получилось. Получился еще один поцелуй. Такой же жуткий. И тоже захотелось схватиться за голову метаться, забыть, не знать, не подозревать. Снова потерять не нитки, за которые может тянуть.
— Пообещай, что никогда больше…
— Обещаю, — Ринар поймал ее за руку, снова усадил на колени, прижал к себе, вновь успокаивая, укачивая, ощущая дрожь в руках и всем теле.
— И я никогда… Поцелуй меня.
Только сравнивая с тем, другим поцелуем, когда знаешь, что заставил или заставила, когда осознаешь себя чудовищем, понимаешь, какое это счастье — когда любимый человек целует по доброй воле. Потому, что попросила, а не заставила. Потому, что сам хочет.
— Но это не все… — продолжить разговор Ринар решился тоже не сразу. Самое ужасное сказал, но было кое-что еще. — В твоих жилах теперь течет моя кровь, в моих твоя. И… Ты стала сильней, получив часть моей магии, а я…
— Слабей? Из-за меня? — жизнь сегодня готовила удар за ударом. И своя слабость перед ним — ничто, по сравнению осознанием того, что из-за нее Ринар потерял часть своей силы.
— Совсем чуть-чуть… И не слабей — человечней, — Ринар хмыкнул, легко касаясь щеки жены губами.
Вспомнил, как странно чувствовал себя, когда организм перестраивался, принимал ее кровь. Он утратил часть собственных сил. Но считал ли это жертвой? Вряд ли. Сравнивая с тем, что она сделала для него — потеря части потенциала, которым ему, возможно, и воспользоваться никогда не пришлось бы — сущий пустяк.
— Поэтому у меня и получился?
Альма бросила испуганный взгляд на то место, где еще недавно бросила в мужа разрядом. Он кивнул.
— И ты хочешь, чтоб я…
— Хочу научить тебя управлять этой силой. Ты должна уметь постоять за себя. Уметь ударить, спастись, если вдруг что.
— Что?
— Просто если вдруг… меня не будет рядом.
— Ринар… — ей не нравилось слышать от него подобные слова. Очень-очень. До безумия. И теперь урок уже казался совсем не веселым развлечением, и день не выглядел таким чудесным.
— Давай просто попробуем, душа. Просто попробуем.
Они попробовали. Пробовали долго, вдумчиво, иногда переходя на повышенные тона.
Альма даже рычала, когда не получалось, а он настаивал. Вспомнились времена, когда ее выводило из себя его спокойствие, потому что лорд вновь был чертовски спокойным, вторя, что у нее рано или поздно получится, а он просто дождется.
Ринар оказался прав — получилось. Получилось контролировать, действовать осознано, реагировать быстро, не только нападать, но и защищаться.
Вот только стоило девушке победно улыбнуться, получив такое долгожданное «молодец, гелин», стряхнуть испарину со лба, размять руки, предвкушая, как сможет нырнуть в ванну, как любимый мужчина разомнет затекшие конечности, снова похвалит, вознаградит за старания, как этот самый любимый мужчина достал из-за камня деревянный меч, бросил ей под ноги.
— Это тоже… нужно.
А вот драться с ним было приятно. Откуда взялись силы — Альма понятия не имела. Зато с удовольствием восстанавливала в памяти те уроки, которые когда-то получила в поместье Ринара, будучи еще подростком. Тогда, среди многочисленных преподавателей, к ней приходил и именитый фехтовальщик.
Особенно хорошо у девочки получалось сражаться, когда она злилась. Иногда — на Аргамона, иногда — на своего опекуна, иногда — на себя.