— Неужели я вышел бы к вам, считай вас дураками? Какой смысл в разговоре с дураком? А я готов говорить.
Ответили Ринару не сразу. По толпе вновь пронесся гул, теперь уже с толикой сомненья.
— Разговоры нам не нужны, — к сожалению, на предводителя ответ произвел не тот эффект, что на засомневавшуюся толпу. Он ощетинился. — Отдайте кальми. И мы уйдем.
— Вы пришли за этим?
Конюх обернулся, будто сам толком не знал, зачем пришли, а потом, увидев в толпе несколько кивков, вновь придал голосу и взгляду уверенности.
— Да.
— Тогда расходитесь, добрые люди. Здесь кальми нет.
— Кто ж тебе поверит?! — из толпы послышался хриплый женский голос. Кому он принадлежал, увидеть было невозможно. Но вопрос поддержало дружное улюлюканье. — Когда это лорды нам правду говорили? Только и можете, что налоги драть, жить припеваючи, да продлевать себе удовольствие, на нашем горбу заработанное!
Загудев, толпа сделала шаг к крыльцу. Ринар почувствовал жар факелов куда более отчетливо, а еще услышал, как зазвенели доспехи отступивших стражников. Их правда мало. Намного меньше, чем нужно, чтоб усмирить разъяренных мятежников.
— Отойди, — это понимал Ринар и, к сожалению, понимали остальные. Расхрабрившийся кузнец поднялся на первую ступеньку крыльца, выражая серьезность намерений. — Если правду говоришь, мы проверим. Не найдем кальми — уйдем, еще и извинимся. Найдем — пеняй на себя.
— Я не приглашал.
И если раньше Ринар еще надеялся, что удастся разойтись с миром, теперь понимал — нет. Сегодня — нет.
— А нам приглашения не нужны. Это наша земля. Куда хотим, туда идем. А стражи твои — вон, вроде не глупые, поняли уже, что с нами тягаться не стоит.
— Со мной тоже… Не стоит, — сдерживать злость стало сложно.
— Отойди…
Два тяжелых мужских взгляда скрестились. Ринар готов был стоять насмерть. Если понадобится — сам. Это наверняка читалось в его глазах. И он сильно сомневался, что предводитель мятежников готов на то же.
Будь они один на один, вопрос решился бы быстро, а так… Толпа имеет чудодейственное свойство. Она придает силы, уверенности в себе и осознания себя частичкой целого. Огромного, единого, непобедимого целого.
Вновь гул голосов и вся толпа, придавая уверенности вожаку, несется к крыльцу.
Действовать нужно было быстро. Ринар сделал шаг назад, взмах рукой, шепот, и вокруг дома замерцал щит. К сожалению, далеко не такой, как у того поместья, в котором содержалась Альма. На тот он потратил неделю времени и тонну энергии. Теперь же костерил себя последними словами за то, что не подумал обезопасить и это поместье.
А не подумал по одной простой причине: раньше Альма была там. Самое дорогое его сокровище было в безопасности, а остальное уже не интересовало. Мятежа он не боялся ровно до того момента, пока он не мог коснуться его Души.
— Попробуете подойти — умрете.
И это тоже было ложью. Этот щит не должен был пропустить ничего живого. Но его максимум в том, что смельчака могло бы отбросить на несколько метров. Отбросить первого, второго, третьего, а четвертого уже не сдержало бы. Вот только смельчаков не нашлось. Все застыли в нерешительности.
— Не угрожай нам, лорд, — кузнец тоже отступил, с опаской разглядывая сияющее марево, разделяющее теперь дом и окрестности.
— Я не угрожаю. Защищаю свое. Вы собираетесь ворваться в мой дом. По всем законам имею право защищаться.
— Отдай кальми и мы уйдем.
— В доме нет кальми.
— Врешь! — из толпы практически вылетела женщина. Хромая, она подлетела к щиту, оскалилась, заглядывая в лицо Ринара. — Все врешь, милорд. Я сама видела, как она неслась к тебе. Видела, как мчала по городу. Видела нашу маленькую леди. Видела нашу милую Альму. Она там! — Свира ткнула в сторону дома, брызжа от возмущения слюной. — Там! Жгите! — а потом выхватила факел у первого попавшегося парня, бросая в щит.
Факел отскочил. Отскочил, покатившись по земле. Вот только нервы у оставшихся за щитом стражников оказались не железными. В кричащую женщину полетела стрела. Выстрел был метким — болт вошел прямехонько между ребер.
— Нет! — изменить ее траекторию Ринар не успел. Понял, что произошло непоправимое только тогда, когда по-прежнему смотрящая на него женщина закашляла кровью.
Отступила, прижимая руки к груди, еще и еще, а потом упала на землю. Упала и больше не пошевелилась.
Толпа могла бы испугаться возможности применения против нее силы. Толпа могла бы согласиться на компромисс. Ее можно заболтать, переубедить, обмануть. Но толпа не прощает жертв в своих рядах. Она бесенеет.