— Выйдите, пожалуйста, — Ринар кивнул стоявшему у двери дворецкому, дождался, когда за ним закроется дверь. — Собираешься морить себя голодом? Думаешь, не смогу накормить? Ешь, Альма. Тебе нужны силы.
Зачем? Альма вскинула ненавидящий взгляд на своего мучителя. Зачем ей силы? Зачем ему ее силы?
Продолжая пристально смотреть на мужчину, она потянулась рукой к бокалу. В нем плескалось того же цвета вино, которым Ринар совсем недавно ее опоил. Девушка подняла сосуд, будто салютую, поднесла к губам, а потом поменяла руку, отводя в сторону от стола.
Сначала белого ковра коснулись капли красной жидкости, а потом хлынул небольшой поток. Бокал стоило бы запустить в мужчину, но для этого пришлось бы делать лишнее телодвижение, а ей действительно нужны силы, чтоб ненавидеть его так, как он того заслуживает.
Поставив пустой сосуд на стол, девушка шумно отодвинула стул, встала, обогнула красное пятно на ковре, вышла из комнаты.
Ноги сами понесли ее к комнате, которая вроде как принадлежала ей. Теперь-то дверь она запечатала. Но почти сразу убедилась в том, какого мнения Ринар о подобной попытке оградиться и показать, что продолжать… разговор… она не расположена.
— Тебе все равно придется есть, спать, чем-то себя занимать, и даже разговаривать со мной, Альма.
Он вошел без стука, обошел застывшую посреди комнаты девушку, взял за плечи, легонько встряхивая, так, что она запрокинула голову, смотря на него.
— Зачем вам нужен этот цирк? Зачем этот дом, слуги?
— Это твой дом. Наш с тобой дом.
— Нет, ваш дом в Приграничье. И вас там ждет жена.
— Альма, послушай меня…
— Не хочу, — девушка закрыла уши руками, стряхивая с плеч его руки.
— Придется, девочка, — он сжал ее запястья, отвел их за спину, прижимая напряженное тело к своему. — Послушай, ты теперь моя жена. Это теперь твой дом. Люди, которых я представил тебе внизу — твоя прислуга. Все это твое. Ты здесь хозяйка. Можешь делать все, что душе угодно.
— Я хочу уйти. Мне угодно уйти.
— Нет. Уйти я не дам.
— Сбегу.
— По периметру участка защита. Ее ты не сломаешь. Я старался.
— Значит, вы все заранее продумали? Готовились?
— Очень тщательно, душа.
— Вы ведь знаете, что овчинка выделки не стоит. Или вам нужна не кальми во мне?
— Мне нужна ты. Мне нужно все в тебе. Ты должна быть в целости и сохранности здесь… со мной.
— Вы говорите обо мне, как о вещи.
— Я говорю, как о ценности, которую буду хранить. Теперь уж точно.
— А я человек. Пусть неровня вам, пусть с покалеченной душой, но человек. И я не собираюсь терпеть…
— Никто не просит терпеть. Я прошу наслаждаться. Тебе позволено все. Все, что пожелаешь. Но в пределах холмов.
— Вы это считаете наслаждением? — Альма взбрыкнула, пытаясь вырваться из нежеланных объятий. — Вы так настойчиво когда-то отказывались от меня, милорд. Так настойчиво, что я искренне поверила — такой, как я, вы заинтересоваться не сможете. И что изменилось? Вновь взыграла ваша ревность? Не смогли стерпеть, что я не хранила вам верность? Верность, в которой вы не нуждались? Или все дело в простом любопытстве? Хотели попробовать от чего когда-то отказались? Зачем тогда такие сложности: дом, прислуга, брак? Вы ведь так и не сказали, как настоящая леди Ринар относится к тому, что вы взяли вторую жену. Или она не знает?
Вместо того, чтоб ответить, Ринар разжал пальцы, позволяя высвободиться.
— Подождите, вы ведь ей не сказали? Верно? Она ничего не знает? Не знает, что вы решили завести себе игрушку на время?
— Ты сама себя оскорбляешь, Альма.
— Нет, милорд. Меня оскорбляет то, что сделали вы.
— Я взял тебя в жены, гелин.
— Уже не гелин. И в жены берут по согласию.
— Ты согласилась.
— Вы меня опоили!
— Это песня без конца: Альма. И я уже отвечал на этот вопрос. Не опоил: скорей помешал скрыть то, что ты сама хотела бы скрыть.
— Я хотела бы, чтобы вас никогда не было в моей жизни!
— К сожалению, это уже невозможно. Я уже в твоей жизни. А ты моя.
Альма почувствовала солоноватый привкус во рту — прикусила язык.
— Езжайте к жене, милорд.
Слышать из его уст подобное было неприятно. Альма не могла выбросить из головы мысль о том, что за плечом мужчины маячит другая. И самое противное — что ей он тоже говорит эти слова. Ее тоже укрывает своим пиджаком в карете, тоже прижимает так тесно.
— Ты так норовишь меня сплавить.
— Я просто видеть вас не хочу… и не могу, — заметив попытку Ринара вновь подойти, Альма предостерегающе выставила вперед палец. — Даже не пытайтесь. Брачной ночи не будет. Я скорей брошусь из окна, чем позволю вам снова себя коснуться. Тогда все произошло против моей воли, что бы вы ни говорили. Я этого не хотела. И в здравом уме никогда не позволю себя коснуться.