***
Алексей в самолёте, а потом и в такси, гонял разные мысли, пытаясь понять, что произошло. Болтливый весёлый таксист – кавказец, всю дорогу развлекал его анекдотами, но про лавину ничего не знал, кроме того, что это явление природы случается иногда, и, да, бывают жертвы…
…Добравшись до селения, где останавливался Антон по приезду, Алексей спросил Алана, на этот раз переспрашивать не пришлось, показали сразу нужный дом.
Семья Алана приняла его хорошо, опять были только женщины и дети. Рассказ, как по телефону повторился вновь, но на этот раз, Алексей смог задавать вопросы. Оказалось, что Антон находится под завалом уже почти две недели. Ждать в посёлке было нечего, надо было отправляться на место самому. Наутро обещали дать мальчика-подростка в проводники…
Антоха, Антоха, как же тебя так угораздило вляпаться? – думал Алексей утром, шагая за худеньким улыбчивым мальчишкой, которого назначили ему в провожатые…
***
…Как же угораздило-то меня? Своей смертью помереть и то не смог! Всё не как у людей! – Антон разговаривал сам с собой. Пальцы насчитали четырнадцать зарубок на косяке - две недели! Сколько он сможет ещё протянуть без пищи? Запасы иссякли, оставались только репчатый лук и чеснок, косами из которых, была увешана печка. Он сначала и забыл про них, но когда есть, стало совсем нечего, пришлось вспомнить. Голод не тётка, не накормит. Лук оказался ядрёным и жгучим, от чеснока всё время мучила изжога, но зато, она хорошо отбивала аппетит. В какой-то момент, Антон просто перестал чувствовать его жгучую остроту, а луковицу откусывал и жевал, как яблоко, лишь запивая водой. Зато, цинги не будет, - утешал он себя, - хотя, зачем зубы? Закончится лук, и они больше не пригодятся. Господи! Что там, снаружи? Они, наверное, бросили меня и не ищут?!
Глава 17.
***
Снаружи, все, кто мог держать лопаты в руках, работали круглые сутки. С вертолёта удалось спустить малую механизацию, типа ручных снегоуборщиков. Недалеко от места работ организовали лагерь, чтобы можно было оставаться поблизости, работали днём и ночью…
Алексея сразу проводили к раскопкам, и он своими глазами смог увидеть масштаб бедствия. Сделано было много, люди трудились, как муравьи, масштаб раскопанного впечатлял, но толка от этой работы было мало. Снег широким языком растянувшийся по всему склону, под собственным весом неуклонно съезжал, на расчищенные участки. Его задерживали временными заграждениями, сколоченными из досок на скорую руку. Слепящее солнце активно пригревало, но таяния почти не наблюдалось, лучи лишь отражались от абсолютно белой поверхности, почти её не растапливая, разве что, покров становился ещё плотней, что никак не облегчало работу…
Алексей искал Алана, но тот сам подошёл к нему первым. После крепкого рукопожатия, мужчины отошли в сторонку. Алан показал, где примерно находится строение, что из себя представляет. Рассказал, что было из запасов, которые помогли бы Антону продержаться до освобождения. Алексей пытался понять, выдержал ли нагрузку дом, не ждёт ли их гора обломков, ставшая для друга могилой. Теоретически, человек без еды может просуществовать месяц. Но, то здоровый организм, а Антон серьёзно болен. В любом случае, надо было ускорить работы, две недели срок немалый. Людей, задействованных в работе, было достаточно, чтобы расчистка происходила непрерывно. Дополнительные руки не ускорили бы процесса, а лишь мешали бы другим. Надо было придумать что-то иное. Тяжёлая большая техника исключена, не пройдёт через узкое ущелье, по которому пролегала часть пути, да и угол наклона слишком велик…
Глядя из-под руки на белый склон, Алексей подумал, что если использовать то, что дано природой, можно ускорить процесс таяния снега. Идея покрасить эту первозданную белизну, сначала показалась бредовой, но за неимением других предложений, решено было воспользоваться ею. Только вместо краски с вертолёта решили рассыпать угольную пыль…
Алексей быстро обосновался в лагере и работал с остальными наравне, пожалуй, даже больше. Когда он уставал, то ему представлялось, как Антоха умирает от голода и холода, в кромешной темноте один, не имея даже надежды на освобождение, и он снова брал в руки лопату…