…Шёл двадцать четвёртый день поисков, неделя, на которую Алексей бросил компанию, давно истекла. Спасатели сворачивали работу, дальше не было смысла держать здесь народ, надо было признать, что Антон погиб или пропал без вести, именно такая формулировка больше подходила. Алексей, исчерпав все убеждения и уговоры, вгрызался лопатой в ледовую стену, снегоуборщик от такой работы глох и ломался…
…Вдруг, лопата упёрлась во что-то твёрдое, мужчина ударил несколько раз - стена! Стал счищать вертикально тонкую наледь, а под ней бревно! Точно! Добрался, нашёл! Позвал мужиков, отошедших на перекур, все вместе они взялись за лопаты, кто-то побежал в лагерь возвращать спасателей, пока те ещё были там. Работа закипела. Когда расчистили часть стены, стало ясно, что дом выдержал, надо добраться до окна. Ещё пара часов энергичной работы, и показалось окно, когда его просвет позволял влезть человеку, стекло разбили, и Алексей, взяв фонарик, забрался вовнутрь.
Шаря лучом по стенам и полу, он, наконец, нашёл матрас, на котором увидел бесформенную кучу тряпья. Всё это время, он звал друга, кричал, но ответа не было. Разгребая одеяла и половики, Алексей почти перестал дышать, он безумно боялся увидеть Антона мёртвым…
***
Наконец, откинув последние тряпки, он разглядел на матрасе скорчившегося калачиком сухого обросшего старика, который не подавал никаких признаков жизни. Осветив его лицо, с трудом в этом черепе, обтянутом кожей, Алексей узнал своего друга:
- Антоха, Антоха! Дружище, очнись! Мы нашли тебя! Давай, оживай! Не от этого ты должен был умереть и не сейчас! – слёзы душили Алексея, застилая глаза...
В это время в окно забралось ещё несколько человек, они обступили кровать и молча смотрели, как Алексей трясёт бездыханное тело. Вдруг, Антон пошевелился или так показалось Алексею сквозь слёзы? Но в следующее мгновение, он приоткрыл глаза, щурясь от непривычного света, и прошептал еле слышно:
- Лёха! Ты мне снишься? Я уже умер?
- Живой! Ты живой! Родной ты мой, как же я тебя люблю, как же я с ума чуть не сошёл, пока докопался до тебя!
- Живой, живой! – вторили все вокруг на разные голоса. В группе спасателей был врач, осмотрев Антона, он заключил, что никаких физических повреждений тела нет, только сильное истощение, и пациент годен к транспортировке в лечебное учреждение. Вызвали вертолёт и, погрузив Антона в специальную люльку, подняли на борт вертолёта, зависшего над ними…
Глава 19.
***
…Алексей прибыл в краевую больницу и бегом к другу. Антон был в сознании, его уже побрили и отмыли. Он, конечно, был безумно тощ, выглядел ужасно, старик стариком, вон и седина разлилась по всем вискам, но глаза его озарились радостью, при виде друга.
- Ну, и напугал ты нас, Антоха! Ну и задал жару! Ведь спасатели уже сворачивали поиски, когда мы наткнулись на твой домик! Как же ты выжил-то? Как не сошёл там с ума?! – Алексей всё это приговаривал, а сам поудобней подкладывал вторую подушку под спину друга, да поправлял съехавшее одеяло, случайно открывшее тощую, как палка, ногу.
- Я ждал, что мне оставалось делать, верил, что ты меня не бросишь. Кто угодно, но только не ты, брат! – слёзы стояли в глазах Антона, и, не выдержав, они оба расплакались, молча по-мужски, крепко обнявшись и уткнувшись лицами в плечи друг друга. И лишь по содроганиям спин под руками, можно было понять, что они плачут.
Потом, на какое-то время, воцарилось молчание, а дальше, выдохнув, Алексей начал выдавать новости: рассказал про своё расследование на цементном заводе. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, удалось возбудить уголовное дело против бывшего директора. Во многом помогли документы и свидетельства Александра Ивановича - главного инженера, а потом нашлись и другие свидетели. Почти в каждой семье, были утраты, люди, работавшие на этом проклятом заводе, или болели, или уже умерли от рака. Расследование обещало быть громким, депутат вот-вот должен был лишиться своей неприкосновенности, и взят под стражу. Рассказав, всё, что знал об этом на момент отлёта, друг перешёл к главному, то, что приберёг на финал: Арина!
- Антоха! А это ещё не всё! – лукаво глянул он на друга.