Это далеко так. Они вечны, но не бессмертны. Это как вечный двигатель. Ох, ну естественно, я вам объясню, иначе будете ломать голову и не сможете уснуть до утра.
Даже Господь наш всемогущий сделал так, что не может, при определённых конечно обстоятельствах, убить ангела. Изгнать за непослушание, пожалуйста. Уничтожить, нет.
Но, данные прекрасные существа, могут покалечить друг друга, соответственно, если их ранг и статус могут это позволить.
Так, например, простой ангел не может убить архангела, рученьки коротки, силы не те, называйте, как хотите. Покалечить, если конечно мастерство позволит, это да.
Так куда же они деваются, если вдруг один ангел решит убить другого, ответ до сих пор остаётся открытым. Они перерождаются. Да, да, именно так, как в инкубаторе, им чистят память, что-то там меняют в заводских настройках и отправляют по - новой кого куда, даже не так, кто куда выберет, кто куда захочет. Это доставляет определённые неудобства. Обучение новобранцев, некая путаница: кто есть враг теперь, кто друг. В общем, не всё так радужно, но могло быть и хуже.
Есть предание, что Бог при создании ангелов и человека, допустил ошибку, и раз в тысячу лет, мог родиться человек с такими способностями, которых боялись как тёмная сторона, так и светлая. Этот человек был наделён способностью убивать ангелов, и представьте себе, что будет, если вдруг он поймёт и осознаёт свои силы?
— Ты заберешь его, только убив меня! — сказал светлый ангел, я думаю, как персонажа второстепенного его можно не описывать. Вам и так пищи для ума хватит предостаточно. Скажу только, что у него были очень светлые и чистые глаза.
— Какое шикарное начало! Мне как раз нужны две жизни.
Искандер замахнулся снова, ну, что собственно медлить, правильно? Но, по правде сказать, то этот хранитель был одного с ним ранга, поэтому шансы были равны, на следующую ступень эволюции он вступит только через несколько дней. Похоже на карьерную лестницу в жизни человека, правда? Но удар был ловко отражён. Лезвие прошло по лезвию, и остриё ударилось о землю. Завязалась драка меж двумя: белым и черным, добром и злом, как говориться. Зрелище надо сказать, то, что надо, не хватает трибуны с орущими римлянами. Любой выпад демона, был отражён. Ангел не уступал в мастерстве, но не учёл того фактора, что никогда не стоит доверять врагу. Когда Искандер якобы побеждённый встал на одно колено, отдавая положенную по этикету честь, лучезарный подумал, что вот он, вкус победы. Заиграло тщеславие, гордость, и, не подозревая подвоха, тот подошёл к демону, тому собственно и нужно было это. Сталь вонзилась в плоть по самую рукоять, его безумный взгляд наслаждения встретился с его удивлённым и полным боли. Ангела не стало.
Рассмеявшись, Искандер посмотрел ввысь. Он выиграл, победил. Да. Ещё один взмах, и он забрал душу человека. На суд. Выполнил поручение.
Люди не видели этого, людям этого не дано, они увидели только несчастный случай, машина сдавала назад и сбила мужчину.
Лилит сидела около огромного зеркала и пристально рассматривала своё отражение. Так бывает у каждой девушки, она говорит всем: я не красива, мне не нравится, я плохо выгляжу, но перед зеркалом, большинство с наслаждением созерцают себя. Ну, или так было только с Лилит. Кто его знает. Неожиданно взгляд её кошачьих зелёных глаз остановился в одной точке, хитрый прищур, но что... Показалось? Скорее всего. Кого ты ждёшь красавица, да ещё и полуобнаженной, потому что из одежды на ней был только полупрозрачный чёрный халат в пол, украшенный затейливым узором золотой нити.
Поднявшись с мягкого тёмного пуфа, она величественно направилась к шкафу, открывая дверки. — Какая же ты все-таки маленькая.
Не показалось...
В эту минуту сердце замерло и готово было выпрыгнуть из груди. Он любил это делать, появляться внезапно. На губах заиграла улыбка, повернувшись, она увидела такое родное, милое лицо.
Люцифер стоял сзади, перегородив проход куда-либо. Его глаза не метали молнии, не проклинали кого-то, они были наполнены безграничной нежностью, преданностью и... любовью. Да, это было оно, то самое чувство, которое казалось таким как они чуждо. Чувство, о котором он недавно говорил, как о проклятии. Он хранил его, хранил и оберегал, чтоб никто никогда не увидел, не смог понять и сделать больно. Не ему, ей.