У Коги округлились глаза.
- Зачем?
- Мне интересно. Я исследую окружающий мир. Ты - как объект исследования.
- Нихрена себе!
- Тебе нравится, Кога-кун? - спросил Аяо.
Кога не стал долго думать.
- Да. Записывай, Аяо-чан. Мои охренительные стихи, посвящаю их тебе. Я буду импровизировать на ходу.
Аяо взял со стола авторучку и раскрыл тетрадь на середине.
- ZURA! - сказал Кога. - Yaru nara ima shika ne~ ZURA! Yaru nara ima shika ne~ ZURA! Joi ga Joy, Joy ga Joi! Hai, sore ga fukusho! - он запнулся. - Ты что, реально эту хрень записываешь?
- Не поспеваю, - сказал Аяо. - Минутку.
- Ты больной, - с восхищением сказал Кога. - Чертов идиот.
На этом наблюдение за Кацуджи Когой закончилось. Аяо понял, что с парнем, который воет автотюном, у него нет ничего общего.
Третьей в списке была Таниока Куми.
"Не будь я импотентом, у меня было бы тесно в штанах от одного только ее вида, - подумал Аяо. - У нее красивые зубы".
Самой сексуальной деталью в человеке он полагал именно зубы.
А вот об импотенции Аяо знал слабо.
Просто слово красиво звучало. По той же причине Аяо называл себя не только импотентом, но и технофашистом, сардаукаром и импуза-мугамби. Особенно ему нравилось, как звучало это зловещее - "импуза-мугамби".
После уроков Куми не стала оставаться в клубе, а сразу пошла домой. Взяла с собой портфель, повязала на шею шарф и вышла в пальто. Аяо, мелко семеня (в подражание шпионам из мультиков), двинулся за ней.
Была мерзкая поздняя осень. На мостовой подсыхала грязь. Тренькал светофор, отбивая время, оставшее до переключения. Электричка, похожая на гусеницу с ее сотней псевдоподий-магнитов, возникла впереди. Она скрыла Куми от глаз Аяо - пришлось ускорить шаг, чтобы нагнать ее.
Куми шла быстро, оглядываясь по сторонам. Наверное, чувствовала, что за ней следят. Говорят, человек взаправду ощущает такое. Магнитные волны, биотика, все такое прочее. Метафорический "глаз на затылке", из исследований доктора Менгеле.
Куми прошла через несколько кварталов, а затем свернула налево, и Аяо почти потерял ее - когда она вновь показалась вдали.
"Она, несомненно, петляет", - подумал Аяо.
Куми жила совсем в другой стороне. Он знал, где находится ее дом. Первым же делом, как только было объявлено о наблюдении, и все вторичные личности Аяо подписали акт о совместной научной слежке, он залез в журнал и нашел адреса по всем своим одноклассникам. Затем совершил небольшое путешествие и своими глазами увидел дома, где жили все они - и Куми, и Кога, и Касуми, и Чиери с Май, и прочие.
Так вот, Куми жила совсем в другой стороне. За тополем, там надо было пойти налево и свернуть около рыбного маркета, затем еще двести метров по дорожке к спальному кварталу. Но Куми сразу пошла не налево, а на норд-ост-ост.
"Возможно, это затянется", - подумал Аяо.
Мейда не любила, когда он поздно возвращался домой. Но делать нечего - надо проследить за Куми до самого конца.
"Таниока Куми, - думал Аяо, стараясь не наступать в лужи. - Она красива и умна. Она почти что идеал. Даже очки ей идут. У нее красивейшие зубы. Она снялась однажды в рекламе моющих средств и сказала там фразу: "Чисто, как будто девственно!" Таких, как она, называют айдолы. Она и петь умеет. Увы, поет она пискляво. Но это ведь не главное".
Он вдруг запнулся.
Куми остановилась около дома с красной крышей. Одинокий дом, ничего такого особенно. Со спутниковой антенной наверху. С зеленой изгородью. Возле дома была припаркована дорогая спортивная машина. Отечественная. Куми покопалась немного в сумке и достала ключи. Она вошла в дом, а Аяо глубоко задумался.
И что теперь делать?
В доме все окна были занашены зелеными занавесками. Ему не подкрасться и не подсмотреть, что же происходит внутри.
Аяо посмотрел на машину.
И кому, интересно, она принадлежит? Вряд ли самой Куми.
"Ладно, - подумал он. - У меня ведь есть отмычки".
Аяо давно уже смотрел в интернете видеокурсы по взлому замков. Он прослушал и закрепил практикой уже семь лекций. Он заправским жестом вынул из кармана связку проволочных отмычек, перемахнул через изгородь и подошел к двери.
Хорошо, что здесь нет собак.
Мерзкие, отвратительные твари, Аяо их ужасно боялся.
Аяо наклонился над замком и начал пихать в отверстие проволоку. Наконец ему удалось нащупать язычок. Аяо попытался поддернуть его - но язычок почему-то не поддался. Наверное, это был совсем не язычок.
И почему жизнь имеет так мало общего с видеолекциями?
Работа выдалась шумная, проволока скрежетала о металл. Аяо сломал одну из отмычек и взялся за вторую. Так, так...
Дверь открылась.
Аяо решил было, что это сработала отмычка - но тут же осознал, что дверь-то открыли изнутри. На пороге стоял обрюзгший мужчина средних лет. Он тяжело и в то же время недоуменно смотрел на Аяо. Аяо молчал.
Пауза затягивалась.
- Ты че, вор? - спросил мужчина почти без злости.
И попытался взять Аяо за плечо.
Аяо замотал головой и, развернувшись, бросился наутек. На бегу он продолжал протестующе мотать головой. Он бежал припрыжку, высоко вскидывая голенастые ноги. Аяо всегда получал по физкультуре плохие отметки.
"Он гонится за мной? Гонится или нет? Интересно", - отстраненно думал он параллельно бегу.
И лишь через несколько кварталов, отдышавшись, Ацумори Аяо вдруг понял, что наткнулся на самую настоящую тайну. Он потерял отмычки, но приобрел гораздо больше. В жизни появилась интрига.
- Таниока Куми занимается сексом со взрослыми мужчинами! - сказал он и сам обрадовался своей безупречной дедукции. - Какое бесстыдство.
2.
Дома никого не было: сестра еще не вернулась с работы. В животе бурчало от голода. Аяо открыл холодильник. Он увидел на верхней полке пакет нежирного молока "Morinaga Milk", глубоко задумался, а затем выпил его.
Упаковку он выбросил в окно.
Ощущая во рту соевый привкус молока, Аяо зашел к себе и занял обычное свое место перед компьютером. На клавиатуре лежала стопка журналов. Аяо убрал в сторону журналы, включил компьютер и устроился поудобнее перед мерцающим в темноте экраном. Он сам не заметил, как в комнату проскользнула Мейда.
Нежные маленькие руки обвили его сзади.
От Мейды пахло жевательной резинкой и сливочным мороженым. Он ни разу не видел, чтобы Мейда ела - однако ее всегда сопровождал этот вкусный запах, словно она была изваяна неведомым скульптором из ванили и клубники. Этот запах напоминал Аяо о нежном пастельном детстве, которого у него никогда не было.
- Вы вернулись, Ацумори-сама, - прошептала Мейда. - Я по вам скучала.
- И я по тебе скучал, - отстраненно произнес Аяо.
Пальцы его барабанили по клавиатуре. Он печатал неуклюже, двумя пальцами, сильно ударяя по клавишам - с координацией у него всегда было слабо. Аяо набирал сейчас угрожающее письмо Папе Римскому. Он не знал, дойдет ли до Папы это письмо, и сможет ли Папа вообще его прочесть; однако промолчать было невозможно. Недавно Аяо прочел о двадцати семи японских мучениках и теперь хотел, чтобы католическая церковь извинилась за этот инцидент. За Джордано Бруно они уже извинились.
- Где же вы были, Ацумори-сама? - Мейда игриво укусила его за ухо, вызвав волну жара. - Я обыскалась вас. Вы же знаете, я сильно без вас тоскую. Да, я так горяча... Я буквально пылаю.
- У тебя температура? - спросил Аяо, глядя в экран.
- Нет!
- Это может быть жар. Тебе надо проверить темпетуру.
- Ацумори-сама! - возмутилась Мейда. - Вы знаете, о чем я говорю! К чему я клоню!
- Да. И ты делаешь это плохо, - сказал Аяо.
Он развернулся и взял Мейду за ее миниатюрные плечи.
Она оказалась перед ним - тощая крашеная девочка-подросток с лихорадочно блестевшими глазами, красным и зеленым. Она глядела на Аяо, как зверек, и почти не дышала в его руках. На шее ее висел железный крестик.