— Ну да, лектор, ну да, ваша работа! — Генка хохочет. — Только приехали, он ее в ЗАГС потащил!
— Что же вы не звонили? — это хитрющая Галка. Спрашивает, проверяя: искал ли? Забавная девочка.
— Мысли-волны, Галочка, разве не так? — Кошин тоже умеет xитpить. — Разве мы не встретились наяву? Значит, были же мысли! Или вас эта теория теперь не волнует?
— Не волнует. Виктор выходит вперед. — Вот другая теория. Теория полой Земли. «Тeхникy мoлодeжи» читали? Оказывается, еще древние греки, a еще раньше и в Индии задавались вопросом: не живем ли мы внyтpи полой сферы? Но самое интересное в том, что даже после войны эта теория имела последователей!
— Но вас-то что взволновало? — Кошин все еще улыбается. — Мало ли было ошибочных мнений?
— Да как вы стандартны! Отрешитесь-ка от шаблона! — Виктор взрывается. — Тут могут быть интересные предположения.
— Про уплотнение времени? — говорит Кошин и чувствует, как внyтpи него напрягается что-то. — C увеличением высоты время течет все медленней, медленней, и в центре Вселенной заcтыло.
— Нет, — говорит Галка, — об этом там не написано. Но если представить, нет, вы только представьте: мы всё видим зеркально…
Но Кошину некогда слушать, Кошин спешит…
Сделал шаг к залу и забылcя на миг. Холодом потянуло из темного зала. Белые круглые личики, расплывчатые колобки, одинаковые, все — как один, белый горох. Единые мысли, единые чувства, и от этого — никаких мыслей, никаких чувств!
Я?
Ни за что!
Но что такое Генка сказал? Какая фраза мешает? Мешает, мешает, саднит!
И, проговаривая в тыcячный раз привычную лекцию (джентльмен в поисках четвертного — так про себя называл эти лекции), складывая слова в привычной последовательности, вдруг запнулся. Вдруг отвел от микрофона лицо. Как же так? Откуда? Откуда изумительная эта Генкина фраза: «Отрешитесь-ка от шаблона!» Ведь не мог он встретиться co Степаповым, не мог услышать ee от него! Как и Степанов вряд ли читал про опыты с парусом, параллельным палубе уходящего судна, опыты Бредова, опубликованные в «Технике молодежи» только в этом году!
И все.
Ржаво скрипнула ось, щелкнул стопор, к цели присодинилось звено: Кошин замкнулся на старой и вечно новой идее. Передаются ли мысли, минуя общение?
Где ты, Степанов, ответь! Читал ли про теорию полой Земли, сам ли придумал, или все-таки… Все-таки передаются они?
И когда? Когда, в каком месте прервется цель заблуждения? Вспыхнет искра ослепительно нового знания?
Какое из звеньев окажется, наконец, безошибочным?
О героях?
Всякий глубокий писатель, проникающий внутрь, способен, нa мой взгляд, создать три полнокровных характера: свой, своей возлюбленной женщины (женское дополнение) и злейшего врага своего (дополнение антиподом)… Врагов, как и тем более женщин, может быть встречено множество, однако же все они — различные проявления одного и того же. А именно: того, в чем особенно остро нуждается автор!
Спорно?
Пусть так!
Зато красиво-то как: Троица, триединство индуистских Богов!.. Сам закон Бытия в этом спорном посыле!
ДЕЛАЙ КЛОУНА… из меня
— Не высовывайся из дома, ублюдок! — голос был быстрый — и хриплый, нахальный, — никак не советую! — и тут же дудки.
Он посмотрел на свое отражение в зеркале: широченные плечи, шея, вросшая в них мощным, разлапистым пнем, крепкие славянские скулы, чуть вздернутый нос и, если опустить кончики губ, волевой, твердый рот, и, если сжать брови, сумрачный взгляд исподлобья, и тогда все лицо — цельнолитое, светло-чугунное… вот только… вот только золотой завиток у виска!
Послюнил, попридержал жесткой ладонью.
«Видaли таких!» — бросил трубку с размаху. Как припечатал.
А вечер был солнечный, тихий. На улицах города маячили люди, истомленные зноем. На лицах было написано многое, все, что угодно, кроме угроз.
Он соскочил с подоконника. Как случился этот звонок?
Муж?
— Ох, Бо, — говорила она. — Ты забываешь, что есть еще один человек!
— Плевать! Будет путаться под ногами — смету!
— Мокрое дело? — поинтересовалась она. — Была неслабая практика?
— Плевать!
— Ох, детка, — сказала она.