Вскочил, содрал, скомкал, зашвырнул дурацкую тряпку.
Взять себя а руки! Поесть! Непременно! Как можно больше поесть! Мяса! Обязательно мяса!
Мясо придаст силу и бешенство. Надо подвести себя к тому состоянию, когда ярость скопилась и только и ждет мельчайшего повода, чтобы излиться наружу. И тогда гневная кровь автоматически точно командует телом, и не знает пощады.
Повязал мамин фартук, бросил кусок скользкого масла, вывалил на сковородку четыре толстых, кровавых ломтя.
Зашипело, брызнуло. Жирная капля взвилась, обожгла.
Что ж, в конце концов для десантника — через каких-то пару недель! — для бойца, рвущегося в самую горячую точку планеты, все это так, пустяки! Проба пера! И чем больше их будет, тем лучше!
И опять телефон! Ясно: ведут наблюдение. Раз звонят — значит, знают: не вышел, все еще дома.
Мягко подскочил, свесился с подоконника: никого! Ни в той будке, ни в этой. Не такие уж дураки!
Телефон все трезвонил.
Пусть, пусть и у них будет неясность, хоть небольшая, но все же: почему не берет? Спускается вниз?
Однако… А если это — она? Если в этот самый момент она, его Ингрид, нуждается в помощи?
Подлец, идиот! Опрометью бросился в комнату, перемахнул через стул, обогнул поворот, в прыжке, на лету, поймал телефон, приземляясь, падая на спину, еще в воздухе услышал гудок.
Опоздал! Что же наделал? Это — она, безусловно она! Когда говорит, так медленно тянет слова. Голос — низкий, тягучий. Так и не научился дослушивать тягучие фразы: кидался целовать, и губы, шевелящиеся от еле слышимых слов, пьянили… «Темпевамент, нет, какой темпева-амент!» — медленно говорила она, улыбаясь… Слабея.
Ингрид. Виноградное имя!
Он поднимает галстук, примеривает. Смотрится в зеркало. Аккуратным движением набрасывает один конец на другой и… Что это? Новый звонок!
— Ды-а! — грубо выдохнул, чтобы, если это — они, показать, что силен и свиреп.
— Боря?
Уф-ф, мама!
— Я звонила, звонила, ты принимал душ?
Уф-ф, мама, мама!
— Ты дома?
Что за глупый вопрос! Неужели для этого надо было дозваниваться через тысячу верст? Уф-ф, эта мама!
— Не груби! Я что-то хотела сказать. Ты дома? Ах, об этом я спрашивала… Произошло что-нибудь?
Произошло что-нибудь? Ну, мать, ты даешь!
— Как ты ужасно смеешься, мой мальчик! Так нервно, ужасно! Раньше… Мне кажется, раньше ты не был таким!
Что значит: раньше? Да, именно, что это значит? Эти намеки! Она забывается, он не позволит!
— Я чувствую: что-то случилось…
— Если, мама, «что-то случилось», то это что-то случилось хватают за шиворот и вышибают хорошим пинком! И хватит об этом. Кончай!
— Ты стал другим… грубым. Становишься похож на отца!
На отца? Ах, он похож на отца? Она сбрендила! Он давно уж не маленький!.. Эта легенда… Никакого отца и в помине!.. Затащила какого-то на себя…
Ревет. Вечно ревет. Поучает и лезет, лезет в душу без мыла, врет, врет, врет!.. А после ревет! Сходящее поколение: верят и врут, верят вранью и пуще прежнего врут! Жалкие люди!
— Мать! Не реви! Я не позволю обидеть тебя! Только скажи, если кто… Что? Уж я-то не брошу!
Странные люди: все ведь так просто — сила права своей силой. Значит, побеждай и гордись! Сумела красавца использовать — ну и радуйся! Нос задирай! Хвастайся, что родила, воспитала!
— Боря, Боречка… Отпуск только еще начался, а я уже вся изболелась!.. Здесь жара, а у вас? Надеюсь, ничего не успел натворить? Что сказал? Не умеешь? Еще не умеешь? Ну, озорник, смотри у меня! Смотри, вот вернусь!.. Да, не забудь выключать газ, электричество и… И, послушай, Борис, но у тебя горит мясо!
…В самом деле горит! Запах, дым, чад!
Прикипело так, что отодрать невозможно.
И все же — поесть, первым делом поесть!
Он достает нож, вилку, тарелку. Бренчит полочка для сушки посуды. Он отдирает прикипевшую корочку. Скрипит ножом по тарелке: режет мясо на части.
Однако не успел прожевать — звонок.
— Бо? Милый, такой пассаж!
Заложил кусок за щеку.
— Доогая, у чем део?
Дорогая вот слово, с которым научился обращаться «на ты».
Спокойно, баском: да, дорогая? Нет, дорогая! С другими такими словами сложнее.
— Не знаешь, что означает слово пассаж? — говорит она медленно, низко.
— Подожди!
Хватает словарь. Перевалив кусок мяса к левой щеке, довольно:
— Куытая гаеея с тоугоыми помещениями!
Словарь валится, трубка скользит, он еле удерживает и то и другое. Слышит медленный, чуть хрипловатый смех: