– А как ты собираешься сделать пену? – до гончара, как я вижу, начинает доходить изюминка. Он весело хлопает парня по плечу. Но это интерес, который гончар питает к мальчишке мне не нравится. И это не тот интерес, что зрелый муж порой испытывает к юноше, слишком уж не равен гончар Деметрию по рождению. Деметрий аристократ. Это корысть. Гончар рассчитывает заработать на подслушанных мыслях. Что ж, видимо, придется вмешаться. Но тут я как бы слышу голос отца. «Придется? То есть ты лично заинтересован в… в чем?». Его рядом нет. Просто он умудрился внедрить в меня свой подход к вещам. И, порой, совершая интуитивный поступок, я, подсознательно, оцениваю его с точки зрения отца. Мне бы следовало быть ему благодарным, ведь беспристрастно говоря, привычка полезная. Однако я злюсь. Я недоволен, мне кажется, что отец грубо вмешивается в мою жизнь, её зоны, которые мне хотелось бы иметь приватными. И его совершенно не оправдывает в моих глазах то, что он понятия не имеет о своих вмешательствах, отравляющих мне существование. Да, мне и самому смешно. Но факт в том, что я не свободен от его влияния. И никогда мне не быть свободным. Но я продолжаю пытаться. Вот например сейчас я поступлю так как хочу, даже не потрудившись подобрать оправдание или даже объяснение.
Подхожу к беседующим. Протягиваю руку Деметрию, гончара не удостаиваю даже взглядом.
– Твоя мать послала меня послушать, о чем ты договариваешься. Ей хочется быть уверенной, что её купальне не будет равных, во всей земле. – Деметрий смотрит на меня слегка удивленно, ещё бы, его мать никогда не интересовалась ни чем подобным. Её заботят доходы и расходы, но уж никак не красота. Если бы речь ещё шла о фасаде дома, по которому можно судить о её благосостоянии, но фонтан во внутреннем помещении она считала излишней тратой денег. Однако надо отдать мальчишке должное, не противоречит и быстро берет себя в руки.
– Хиларайон, на счет труб мы договорились, они должны быть установлены до того, как я закончу скульптуру. У тебя 3 дня, не больше.
Разочарованный гончар кланяется Деметрию, а затем мне. Однако не уходит, топчется на месте, приходится обратить на него внимание. Словно прогибаясь под моим тяжёлым взглядом мужчина вновь кланяется и наконец уходит.
– Мыльный раствор? – спрашиваю я, когда гончар удаляется настолько, что б не услышать.
– Ага. Прогуляешься со мной, – Деметрий снимает фартук и отирает им руки. Он совсем не удивлён тем, что я разгадал его находку. Но дело не во мне, он попросту не считает её такой уж выдающейся. Да и с чего бы? Ему пол дюжины таких идей в день приходит в голову.
– Смотря куда ты меня зовешь?
– В храм Афродиты, – мальчик вдохновенно вскидывает голову. Вот я такого ответа и ожидал, парень проводит слишком много времени у алтаря Богини.
– Ты стал часто бывать там. Симпатичная жрица?
– И это тоже, – он не смущен, улыбается озорно, но открыто, – но, в основном, вдохновением запасаюсь.
– А вот на этот счет у меня есть идея интересней. Мы приглашены на пир к Иантине.
– Гетере? – меня развлекает его взгляд, это не испуг, и не отвращение в его глазах, это недоумение. Он не против, просто не понимает, зачем.
– Гетере. Поверь, именно там тебя сегодня ждёт изрядная порция вдохновения.
Арфы нет, возьмите бубен
Я искала весёлой ночной жизни, когда пришла на работу к Павлу Вреколатасу. И что я получила? Слепящее солнце на совершенно безоблачном небе нереальной синевы. Вертолёт футуристического дизайна. Я в компании двух молодых и жизнерадостных парней. Под нами Средиземное море. И Санторин на горизонте. Я определённо обманулась в своих ожиданиях, но реальность так впечатляет и захватывает, что претензий к судьбе нет.
Когда остров показался на горизонте, я, немало удивившись, увидела, что скала покрыта чем-то ослепительно белым.
– Это что? Снег? – обращаюсь я к своим спутникам. Они дружно делают загадочные лица и ни один из них ответом меня не удостаивает. А когда мы подлетаем ближе, я сама понимаю, что в заблуждение меня ввели белоснежные, тесными семейками разместившиеся вдоль высокой и скалистой береговой линии, постройки.