Я получила весьма ценный урок. Даже проверенный метод может подвести. Даже лучшее что во мне есть, может стать серьёзной проблемой. Я бы могла упрекнуть себя в том, что поспешила, но чёрт меня дери, если я, даже после неторопливого раздумья, могла бы предположить, что-то подобное.
***
Едва вынырнув на поверхность я нахожу в эфире свой камертон, хватаю и рывком перебрасываю себя на палубу. Лобасты немедленно оказываются у моих ног.
– Можете помочь чем-нибудь? – ну что лица то такие перепуганные? Крови никогда не видели? Малой, ты сознание, часом, не потеряешь? – Отиломаха, ну-ка смотайся куда-нибудь, найди мне зеркало.
– Я сейчас, госпожа! Я махом!
Раиша, глаза хоть и не закатывает, как его приятель, но выглядит сильно обеспокоенным.
– Я… я не знаю чем помочь, – да не заикайся, малыш, ничего страшного, переживу.
Но вслух я ничего не говорю. Мне больно. И я не хочу, что б они уловили слабость в моем голосе. К счастью Отиломаха возвращается довольно быстро. Он протягивает мне серебристый предмет. Это современное прямоугольное настолько зеркало. Отлично! Спасибо, малыш. Я опасалась, что он притащит нечто, пролежавшее, чёрт знает сколько времени, на дне морском.
– Ребята, благодарю за помощь. Можете считать свой долг оплаченным.
– Госпожа может рассчитывать на Отиломаху, если он ей ещё понадобится, – сбивчиво сообщает зеленый.
– Раиша тоже почтёт за честь, – добавляет рыжий.
– Буду иметь ввиду, – конечно, малыши, я теперь не смогу бросить вас, – А теперь исчезните, мне нужно остаться одной.
***
Лобасты растворились вводе без единого всплеска. Даже мой глаз не уловил никакого движения, кроме едва заметных расходящихся кругов на поверхности. Я сделала ещё одну попытку загнать боль подальше, и вновь безрезультатно. До рассвета остаётся несколько минут. Я опускаю глаза в лежащее на коленях зеркало и вздрагиваю. Из зазеркалья на меня смотрит полным печали и нежности взглядом Асмодей.
– Учитель, – только бы не зареветь.
Но он уже кладёт руку мне на плечо и усаживается рядом. Я поворачиваю к нему голову, в горле комок. Асмодей подносит палец к губам, давая понять, что б я молчала. Глаза его закрыты, я чувствую, как его ладонь напрягается. Боль нарастает, но я получила приказ молчать. Я делаю глубокий вздох, затем медленно выдыхаю, ещё один… Всё, большего мне не вытерпеть! И в эту секунду начинает говорить Асмодей. Его низкий и такой родной голос затмевает всё прочее.
– Мари, я хочу напомнить тебе одну неочевидную истину. Она может и не кажется тебе такой уж важной, ввиду своей простоты. Пожалуй, никто, кроме нас с тобой, не знает её истинной ценности. Быстро — это медленно, но без передышек.
– Это же не последнее препятствие? – вдруг оказывается, что боль ушла. Совсем. Вместо неё осталось лёгкое оцепенение.
– Нет, милая. Увы – нет. Но если кто и способен войти туда, так это ты. Опасность требует, что бы ей платили удовольствиями. А это ты умеешь лучше всех. Дерзай, девочка. К сожалению я могу помочь тебе только советом. Я хотел бы сделать это вместо тебя, но нельзя. Ты должна сама. И ты даже не представляешь как это важно для меня.
– Так объясни! – силы возвращаются, и я понимаю, что рука учителя больше не касается меня.