Деревня расположена на берегу широкой, но мелкой реки; ее каменистое русло только во время дождей затоплено водой.
Река течет по широчайшей равнине, между бесконечными рисовыми полями, которые тянутся с юга на север и теряются за чертой горизонта; на западе их окаймляет горная цепь, а на востоке — низкие лесистые холмы; между деревней и холмами — около полумили рисовых полей; на соседнем пригорке — кладбище с буддийским храмом, посвященным божественной, одиннадцатиликой Куаннон.
Как узловой пункт деревня эта имеет некоторое значение. Кроме нескольких сотен крытых рогожей жилищ обыкновенного деревенского типа в ней целая улица двухэтажных каменных зданий с изящными магазинами и гостиницами. Там же возвышается и синтоистский приходский храм, Уигами, посвященный богине Солнца; а рядом, в тутовой роще, таится святыня, посвященная богине шелковичных червей.
В этой деревне, в седьмом году летосчисления Мейдзи, в доме Ушиды — красильщика — родился мальчик, которого назвали Таро. Его рождение пришлось в несчастливый день — Аку-Ниики — седьмого или восьмого месяца старого летосчисления. Его родители, простые люди старого закала, очень опечалились этим. Но добрые друзья и соседи уверили их, что все обстоит благополучно, потому что императорским указом старый календарь отменен, а по новому календарю день рождения мальчика — Китсу-Ниики, т. е. счастливый день. Родители несколько успокоились, но когда они в первый раз понесли младенца в храм, они пожертвовали богам большой бумажный фонарь, горячо моля их избавить ребенка от всякого зла. Жрец прочитал установленные древним ритуалом молитвы, осенил головку ребенка священными гохей и дал ему маленький талисман. После этого родители отправились в храм божественной Куаннон на холме, принесли и там разные жертвы и горячо помолились всем изображениям Будды, дабы он защитил и спас их первенца.
Когда Таро исполнилось шесть лет, родители решили послать его в новую начальную школу по соседству с деревней. Дедушка купил ему кисточку для писания, бумаги, книгу и аспидную доску и в одно прекрасное утро повел его в школу.
Таро был очень доволен; аспидная доска и другие обновки доставляли ему такое же удовольствие, как новые игрушки; кроме того, ему говорили, что в школе очень весело, можно играть и резвиться. А мать обещала по возвращении домой дать ему вдоволь сладкого пирога.
Они пришли в школу, огромное двухэтажное здание со стеклянными окнами, и слуга провел их в большую пустую комнату, где за пюпитром сидел господин со строгим лицом. Дедушка низко поклонился ему, назвал его «сенсей» и покорнейше попросил его быть столь добрым и научить мальчика уму-разуму. Сенсей встал, ответил также поклоном и вежливо заговорил со стариком; он положил руку на головку Таро и сказал ему несколько ласковых слов.
Таро вдруг испугался. Когда дедушка простился, ему стало так страшно, что он охотнее всего убежал бы домой. Учитель повел его в большую высокую белую комнату; там на скамейках сидели мальчики и девочки. Учитель указал и ему место на одной из скамеек. Дети смотрели на новичка, шептались и хихикали. Таро подумал, что они смеются над ним, и ему стало очень тяжело на душе. Раздался звонок. Учитель, занявший кафедру в глубине комнаты, приказал им молчать таким громким голосом, что Таро опять испугался. Стало совсем тихо; можно было бы услышать полет мухи; учитель заговорил. Таро показалось, что он говорит очень страшно.
Учитель говорил, что школа не место для удовольствий; он внушал ученикам, что они пришли сюда не играть, а серьезно работать; он говорил, что учение труд, но что надо быть прилежным, не боясь ни работы, ни утомления. Он излагал школьные правила и говорил о наказаниях за непослушание и невнимание. Дети сидели тихие, запуганные. Тогда он заговорил другим языком, как добрый отец, обещая им любить их, как своих собственных детей. Потом он рассказал им, что школа выстроена по высочайшему повелению его величества императора, для того чтобы дети стали разумными людьми, что за это они должны искренно любить своего господина и повелителя, почитая за счастье умереть за него. Он сказал им также, что надо горячо любить своих родителей, которым нелегко сколачивать гроши для платы за их обучение; поэтому грешно и неблагодарно лениться во время уроков. Окончив речь, он стал вызывать детей, каждого отдельно по имени, спрашивая о том, о чем он только что говорил. Таро слышал только часть его речи. Он весь был поглощен мыслью о том, что при его появлении в классе все дети уставились на него глазами и смеялись над ним. Все окружающее казалось ему непонятным, все страшило его, и он ни о чем другом не мог думать. Поэтому он был совершенно ошеломлен, когда учитель вызвал его: